Когда американцы, унося с собой благоухающий каравай, ужезабирались в специальный автобус, Кудеяр придержал Брауна за руку и глазамиуказал в сторону города. Браун оглянулся. В семи километрах от них тяжёлыеклубящиеся тучи подсвечивало явственно видимое трепещущее радужное сияние.

– Это… оно? – помолчав, почему-то шёпотом спросилнегр.

Скудин молча кивнул…

– Ну конечно, были некоторые недоработки, но в целоммолодец, – похвалил Кудеяра чекист в белых тапках. Попытался сальнопосмотреть на бёдра Ефросиньи Дроновны, но та подарила его таким «рублём», чтоон как-то сразу усох и бочком, бочком направился к машине, пернатой от антенн.Буров рыкнул вслед, и дверца очень быстро захлопнулась.

Иван со своими из аэропорта поехал в институт. И самымпервым, кого он встретил ещё на парковке, был профессор Звягинцев. ЛевПоликарпович не ездил встречать американцев – а что ему их было встречать, ведьШихмана с Беллингом самолёт на этот раз не привёз… Звягинцев был облачён встаромодную, весьма жидкую по наступившей погоде куртку, и в первое мгновениеСкудину при виде учёного стало попросту холодно. Однако потом он заметил, чтокуртка была расстёгнута чуть не настежь. Профессор натурально не замечалвнезапного похолодания – шёл к арахисовому «Москвичу» походкой низвергнутогомонарха, отбывающего в изгнание. Верные сподвижники молча топали рядом и побокам – Альберт, Веня и Виринея. Они не провожали профессора, а уходили с нимвместе. И только у одной Виринеи в уголках зелёных глаз мерцало затаённоеехидство игрока, до поры до времени придерживающего в рукаве козырного туза.

Замыкал шествие Кот Дивуар. Вот он взял короткий разбег,вспрыгнул на плечо Виринее и поплыл, балансируя пушистым хвостом…

– А пошло бы оно все к чёртовой матери, Ваня, – сходу ответил профессор Кудеяру на невысказанный вопрос. И махнул рукой куда-тоза левое плечо, в сторону директорского кабинета. – У нас тут, изволитевидеть, революция. Вернее, дворцовый переворот. Руководство сменилось. Такрешила Москва. Академик Пересветов уйдён… представьте, по болезни… а на егоместо назначен…

– Опарышев, – проворчал Иван.

– Джабба Хатт[7]… – вполголоса уточнилАлик.

– Еще слава Тебе, товарищ Господи, что пока толькоисполняющим обязанности. Вот двинет науку, так уж двинет. Шаг влево, шагвправо…

– Прыжок вверх, – усмехнулся Иван и поневолевспомнил свои мечты о джунглях и о милом Заполярье.

Виринея провела пальчиком по его рукаву, коснувшисьзапястья.

– Иван Степанович, вы не думайте, мы в обиду недадимся, – негромко проговорила она. У неё был тон человека, очень хорошознающего, о чём говорит. – И вы не давайтесь, ладно?

Иван невольно улыбнулся.

– Меня обижать, – сказал он, – грех. Такогобеленького, пушистого…

Неисповедимы пути!.. Никого и ничего не боявшемуся Кудеярупредлагала защиту девчушка, которую они с Буровым не далее как минувшим летомнесли, чуть не плачущую от боли, через лес на руках. И, самое-то смешное, онаего действительно могла защитить. Иван вдруг преисполнился шальной и весёлойуверенности, которая, как он по опыту знал, иногда в самом деле двигала горы.Он поддался душевному порыву – и коротко обнял Виринею, словно боевоготоварища, пообещавшего прикрыть спину в бою.

– Ты их береги… – шепнул он ей, указав глазами натроицу, стоявшую около «Москвича».

Виринея подмигнула ему и убежала, неся на плече кота, аСкудин отправился к себе, за бронированную дверь. Однако долго отсиживаться занею не пришлось. Очень скоро его кликнули к высокому начальству. На предметзнакомства.

Секретарша перед знакомой дверью сидела тоже новая… Ничегообщего с милой пожилой тёткой, которая обменивалась с Фросенькой кулинарнымитайнами и временами допускала жутко полезные «протечки» административныхнамерений. Новая секретарша сочетала в себе лоск московской бизнес-вумен совсем обаянием надзирательницы из женской тюрьмы. Скудин про себя обозвал её«гестаповкой» и вошёл в кабинет.

Здесь перемены покамест коснулись только стульев. Все былиновенькие, только сегодня из магазина. Прочая обстановка оставалась напривычных местах, но вид имела какой-то… приговорённый. Каким образом эточувствовалось – Бог весть, но у Скудина не осталось сомнений, что не далее какзавтра-послезавтра всё будет подчистую списано и отправится по дачам деятелейвроде Кадлеца.

Почему-то от этой мысли ему стало ещё противнее, чем в тотраз у туалетчика Петухова, в окружении награбленной роскоши. Однако бесшабашнаялихость, которой наградила его Виринея, никуда не делась, и Кудеяр прищёлкнулкаблуками, расправил грудь:

– Здравия желаю! Полковник Скудин, начальник режимногоотдела.

Академик Опарышев в жизни оказался точно таким же, как нателеэкране. Сделанный словно из белого теста, только не пышно-сдобного, аскорее немного перележавшего и подкисшего. С бледными, какими-то размазаннымигубами. С зоркими и опасными глазками из-за линз толстенных очков… Скудинприсмотрелся – зрачки были нормальные. Но из-за этих глаз улыбка,предназначенная, вероятно, быть доброй и располагающей, получаласьприторно-медово-смертельной, как приманка для доверчивой мухи.

Со своей стороны, Скудин видел, что и сам не слишкомпонравился исполняющему директорские обязанности. Улыбка постепенно пропала, иКудеяр увидел настоящего Джаббу Хатта, который с радостью заморозил бы его вуглероде[8] и выставил возле стола «гестаповки»: оставь надеждувсяк сюда входящий…

– Давненько я хотел на вас посмотреть, – нездороваясь, очень тихо начал Опарышев. – Значит, это ваша жена намустроила весь нынешний сыр-бор?

И он хмыкнул, нанеся пробный укол и ожидая реакции. Скудинни кивать, ни спорить не стал. Замерев в стойке «смирно», он продолжал смотретьна него сверху вниз, смотреть весело и насмешливо. «Нам»?.. Может, и вам…Спасибо Виринее: слова академика отлетали от него, как пресловутый горох отстенки.

– Под руководством вашего же бывшего тестя Звягинцева ипри попустительстве очковтирателя Пересветова… – чуть не шёпотом продолжалновый директор.

Скудин и это воспринял с невозмутимостью танковой башни.Видимо поняв, что не сумеет вызвать его на скандал, академик свернул аудиенцию.

– Да… компания подобралась… Ну ничего, будем делатьвыводы. Пока – организационные, а там посмотрим. Завтра утром жду вас с годовымперспективным планом мероприятий. Всё, вы свободны, полковник.