Это настоящее безумие! Первый раз в жизни она до такойстепени поддалась эмоциям, что совершила глупый и опрометчивый поступок. Какистинная дочь ван Олдина, Рут отлично понимала собственную глупость и осуждаласебя. Но она походила на отца и в другом отношении – обладая той же железнойрешимостью добиваться своего и приняв решение, не считалась ни с какимипрепятствиями. Рут с пеленок отличалась упрямством и своеволием, воспитаниетолько развило в ней эти качества, и сейчас они полностью овладели ею. Жребийброшен – теперь нужно идти до конца.

Рут вскинула голову, встретившись взглядом с женщиной,сидящей напротив. Ей внезапно почудилось, будто попутчица читает ее мысли. Онаувидела в ее серых глазах понимание и сочувствие.

Но это было лишь мимолетное впечатление. Лица обеих женщинвновь стали благовоспитанно безразличными. Миссис Кеттеринг взяла журнал, аКэтрин Грей отвернулась к окну и стала смотреть на бесконечные унылые улицы ипригородные здания.

Рут становилось все труднее сосредоточить внимание настранице журнала. Ее преследовали дурные предчувствия. Какой же дурой онаоказалась! Подобно всем хладнокровным и уверенным в себе людям, если она итеряла самоконтроль, то полностью. Неужели уже слишком поздно? Если бы можнобыло с кем-то поговорить, попросить у кого-нибудь совета!.. До сих пор Рутникогда не испытывала подобного желания, с презрением относясь к одной мысли отом, чтобы положиться на чье-то мнение, но сейчас… Что с ней происходит?Паника? Да, это наиболее подходящее слово. Она, Рут Кеттеринг, полностьюохвачена паникой.

Рут украдкой взглянула на попутчицу. Если бы среди еезнакомых была вот такая приятная, спокойная и симпатичная женщина, то с нею онамогла бы посоветоваться. Но нельзя же довериться посторонней! Мысленноусмехнувшись подобной идее, Рут снова уткнулась в журнал. Нужно взять себя вруки. В конце концов, она добровольно приняла решение. Много ли счастья было вее жизни до сих пор? «Почему же я не должна быть счастлива? – с тоской подумалаженщина. – Ведь никто никогда не узнает…»

Казалось, не прошло и получаса, как они добрались до Дувра.Рут не боялась качки, но не любила холод, поэтому была рада очутиться вотдельной каюте, которую забронировала телеграфом. И хотя Рут никогда этого непризнавала, но в некотором смысле была суеверной и принадлежала к категориилюдей, которых волнуют совпадения. Высадившись с парома в Кале и обосновавшисьв двойном купе «Голубого поезда» со своей горничной, Рут отправилась ввагон-ресторан, где с удивлением обнаружила, что сидит за одним столиком с попутчицейиз пульмановского вагона. Женщины улыбнулись друг другу.

– Любопытное совпадение, – заметила миссис Кеттеринг.

– В самом деле, – согласилась Кэтрин.

Официант подлетел к ним с поразительной скоростью,характерной для Международной компании спальных вагонов, и поставил на столикдве тарелки супа. К тому времени как суп сменился омлетом, женщины уженепринужденно болтали друг с другом.

– Как чудесно погреться на солнце! – вздохнула Рут.

– Не сомневаюсь, что это потрясающее ощущение.

– Вы хорошо знаете Ривьеру?

– Нет, это моя первая поездка.

– Подумать только!

– А вы, наверное, бываете там каждый год?

– Практически да. Январь и февраль в Лондоне просто ужасны.

– Я всегда жила в сельской местности. Там эти месяцы тоже неслишком вдохновляют. Повсюду сплошная грязь.

– И что побудило вас внезапно решиться на такое путешествие?

– Деньги, – ответила Кэтрин. – Десять лет я была платнойкомпаньонкой, которой хватало денег только на крепкие деревенские башмаки, атеперь унаследовала состояние, хотя вам оно едва ли покажется очень большим.

– Интересно, почему вы так думаете?

Кэтрин рассмеялась:

– Сама не знаю. Очевидно, впечатления возникают сами посебе. Вы почему-то кажетесь мне одной из богатейших женщин в мире. Но я,по-видимому, ошибаюсь.

– Нет, не ошибаетесь. – Рут внезапно стала серьезной. – Яхотела бы услышать и другие ваши впечатления обо мне.

– Но…

Рут быстро продолжала, не обращая внимания на смущениесобеседницы:

– Пожалуйста, не думайте об условностях! Мне хочется этознать. Когда мы отъехали от вокзала Виктория, я посмотрела на вас ипочувствовала, что вы… ну, догадываетесь, что творится у меня в голове.

– Уверяю вас, я не умею читать чужие мысли, – улыбнуласьКэтрин.

– Пожалуйста, просто расскажите, о чем вы тогда подумали.

Настойчивость и искренность, прозвучавшие в голосе Рут,подействовали на Кэтрин.

– Хорошо, расскажу, только не сочтите меня дерзкой. Яподумала, что вы чем-то очень расстроены, и пожалела вас.

– Вы правы, у меня большие неприятности. Я… мне бы хотелосьрассказать вам о них, если вы не возражаете.

«О господи! – подумала Кэтрин. – Везде одно и то же! ВСент-Мэри-Мид мне все постоянно обо всем рассказывали, и здесь происходит то жесамое, хотя я совсем не хочу слушать про чужие неприятности!»

– Ладно, рассказывайте, – вежливо согласилась она.

Они только что закончили ленч. Рут залпом допила кофе,поднялась и сказала, не обращая внимания на то, что Кэтрин еще не притронуласьк своей чашке:

– Пройдем в мое купе.

Собственно говоря, это были два одноместных купе,соединенные дверью. Во втором из них сидела худощавая горничная, которую Кэтринвидела на вокзале Виктория, держа в руке алый сафьяновый кейс с инициалами«Р.В.К.». Миссис Кеттеринг открыла дверь, соединяющую купе, и, войдя в свое,опустилась на полку. Кэтрин села рядом.

– У меня неприятности, и я не знаю, что мне делать, – началаРут. – Я влюблена в одного человека. Мы полюбили друг друга еще в молодости, нонас разлучили грубо и несправедливо. Теперь мы встретились вновь.

– Да?

– Сейчас я еду к нему. Конечно, вы считаете этонеправильным, но вам неизвестны все обстоятельства. Мой муж просто невыносим!Он ужасно обращался со мной.

– Да? – повторила Кэтрин.

– Но мне не по себе из-за того, что я обманула отца – онпровожал меня сегодня на вокзале Виктория. Папа хочет, чтобы я развелась смужем, и, конечно, понятия не имеет, что я… ну, собираюсь встретиться с этимчеловеком. Он бы счел это крайне глупым.

– А вы так не считаете?