Я расхохотался.

– Скажите, это правда, что вы не умеете плавать?

– Немного могу продержаться. Пожалуй, взмаха три рукамисделаю.

– В таком случае разве ваш поступок не был ужасным риском?Вы ведь могли утонуть!

– Наверное, мог... Однако послушайте, Норрис, ведь небывает, чтобы и овцы целы, и волки сыты. Просто невозможно совершить что-нибудьгероическое, если вы не готовы в той или иной степени рискнуть. К тому же тамбыло много народу. Конечно, никому из них не хотелось лезть в воду, но все-такикто-нибудь что-нибудь бы да предпринял. Если не ради меня, то ради ребенка... Итам были лодки. Парень, который бросился в воду после меня, поддерживалдевочку, а рыбак подплыл на лодке еще до того, как я стал тонуть. В любомслучае искусственное дыхание возвращает к жизни, даже если изрядно нахлебаешьсяводы.

Лицо Гэбриэла опять осветилось необычной, свойственнойтолько ему улыбкой.

– Все это дьявольски глупо, верно? – хмыкнул он. – Я хочусказать, люди дьявольски глупы. На мою долю выпадет больше славы за то, что ябросился в воду, не умея плавать, чем если бы я умел плавать и сделал все, какполагается настоящему спасателю. Сейчас многие говорят, до чего это было смело!Если бы у них было хоть немного смысла, они бы сказали, что это просто-напросточертовски глупо! Ну а парню, который бросился в воду вслед за мной и на самомделе спас и ребенка и меня, ему не достанется и вполовину столько славы, какмне. Ведь он первоклассный пловец! Испортил бедняга свой костюм... Моебарахтанье в воде ему только мешало и уж конечно ничуть не помогало тонущемуребенку. А ведь никому в голову не придет взглянуть на все с этой стороны!Разве что такому человеку, как ваша невестка. Но таких немного. Это и хорошо!Кому хочется, чтобы в выборах участвовали люди, которые могут думать и вообщешевелят мозгами.

– И вы не испытывали ни страха, ни колебаний, перед тем какпрыгнуть в воду? И под ложечкой не сосало?

– На это у меня просто не было времени. Я прямо-таки ликовалот блаженства, что такой случай представился. Мне его, как говорится,преподнесли на тарелочке!

– Я не уверен, что понимаю, почему вы считаете, что такой...такой спектакль был необходим.

Выражение лица Гэбриэла изменилось. Оно стало жестким ирешительным.

– Неужели вы не понимаете, что у меня есть только .однопреимущество, Только одно ценное качество? Внешность у меня такая, что иговорить не стоит. Я не первоклассный оратор. У меня нет никакой поддержки, иза мной никто не стоит. Никаких связей... никакого влияния! Денег у меня тоженет. У меня есть только один талант, данный мне от природы, – мужество. Гэбриэлдоверительно положил руку на мое колено. – Не будь у меня Креста Виктории,думаете, меня сделали бы здешним кандидатом от консерваторов?

– Но, дорогой мой, вам что, – мало Креста?

– Вы не понимаете их психологии, Норрис. Глупейший трюквроде сегодняшнего имеет куда больший эффект, чем Крест Виктории, заработанныйгде-то в Южной Италии. Италия далеко. Люди не видели, как мне достался этоторден... а мне, к сожалению, нельзя самому об этом рассказывать. Я бы мог такрассказать, что заставил бы их увидеть, как это было, я бы увлек их за собой, ик концу моего рассказа они бы сами завоевали этот орден! Однако условности,существующие в этой стране, не позволяют так поступить. Нет! Я должен выглядетьскромным и бормотать, что все это пустяки... любой парень мог бы сделать то,что сделал я. Только это чепуха! Такое смогли бы очень немногие. Полдюжины навесь полк – не больше! Понимаете, необходим спокойный расчет, рассудительность,никакой спешки. К тому же нужно все делать с душой.

Гэбриэл помолчал минуту-другую.

– Я ведь и рассчитывал получить Крест Виктории, когда пошелв армию, сказал он наконец.

– Но, дорогой Гэбриэл!..

Он повернул ко мне некрасивое подвижное лицо с сияющимиглазами.

– Вы правы, это нельзя знать наверняка. Нужна удача... Но ятвердо решил попытать счастья – я понял, что это и есть мой шанс. Храбростьтакая штука, которая меньше всего нужна в повседневной жизни. Необходимость вней возникает редко, и вряд ли вы с ее помощью чего-нибудь добьетесь. Другоедело война! На войне храбрость занимает подобающее ей место. Я не пытаюсьприукрашивать – тут все дело в нервах... в каких-то там железах... или еще вчем-то таком. В общем все сводится к тому, что просто не боишься смерти, ибаста! Понимаете, какое это огромное преимущество перед другими людьми?!Конечно, я не мог быть уверен, что мне подвернется случай...

Можно быть храбрым сколько угодно, да так и пройти всю войнубез единой медали. Или выбрать для своего безрассудства неподходящий момент, итебя разорвет на мелкие куски, и никто и спасибо не скажет.

– Ведь Крестом Виктории большинство награждено посмертно, –заметил я как бы про себя.

– О да! Я знаю. Сам удивляюсь, что не попал в этот список.Как вспомню пули, свистевшие над головой, даже не верится, что остался жив. Вменя попало четыре пули, но ни одна не задела серьезно. Странно, правда? Яникогда не забуду адскую боль, когда я полз со сломанной ногой... кровьхлестала из плеча... Я тащил старину Джеймса Спайдера, а он был тяжеленный иругался не переставая.

Гэбриэл задумался. Потом встал и со словами: «Да-а,счастливые денечки», – наполнил свой бокал.

– Я вам крайне признателен, – сказал я, – за то, что выразвенчали общепринятое мнение, будто храбрецам свойственна скромность.

– Так ведь это черт знает что! – воскликнул Гэбриэл. –Подумать только! Если вы городской магнат и заключили выгодную сделку, можетехвастать сколько вашей душе угодно, это только прибавит вам веса в обществе...Можете громогласно заявить, что нарисовали замечательную картину. А уж чтокасается гольфа! Если вам удалось с первого удара загнать мяч в лунку – про этоузнают решительно все!

А вот герой войны... – Гэбриэл покачал головой. – Тут ужкто-то другой должен раструбить про ваши подвиги. Карслейк для этого совсем негодится. Его прямо-таки гложет комплекс, свойственный тори: все приуменьшать. Ивообще, вместо того чтобы расхваливать своего кандидата, они только и знают,что нападают на соперников. – Гэбриэл снова помолчал. – Я попросил своегобывшего командира приехать сюда и выступить на следующей неделе.

Он мог бы хоть немного рассказать, какой я на самом делезамечательный парень... Но я, конечно, не могу сам попросить его об этом.Неловко, черт побери!

– Ну, если учесть все это да еще и сегодняшнее небольшоепроисшествие в придачу, дела у вас не так плохи, – заметил я.

– Не стоит недооценивать сегодняшнее происшествие, –возразил Гэбриэл. – Вот увидите, все опять заговорят о моем ордене. Дай Богздоровья этой девчушке!