Сакура протягивает бокал мне:

— Доволен?

Речь о том, что виски не отравлен. Я могу бороздить моря в поисках монстров, которые способны буквально вырвать мне сердце, но это не значит, что я беспечен. На берегу я не ем и не пью ничего, что не попробовал кто-то другой. Обычно это обязанность Торика — он сам вызвался, едва оказался на борту, уверяя, мол, его не возьмет ни один яд, так что риска никакого. Учитывая его объемы, я склонен согласиться.

Кай, разумеется, от подобной чести отказался, заявив: «Если я умру за тебя, то кто тебя защитит?».

Глядя на смазанную помаду и ухмылку Сакуры, я поворачиваю бокал, дабы не коснуться помады, и только потом делаю глоток виски.

— Не нужно ходить вокруг да около. Просто спроси.

— Ты знаешь, зачем я здесь.

— Весь Мидас болтает о твоей сирене. — Сакура прислоняется спиной к стойке с бутылками. — Я в курсе всего, что творится на этом острове.

Взгляд ее прищуренных глаз колок как никогда, и в них я вижу, что большинство моих секретов для нее и не секреты вовсе. Принц может позволить себе роскошь быть благоразумным, но не пират. Я знаю, что посторонние частенько крадут мои приватные беседы и продают подороже. Порой и Сакура выступает в роли такого продавца, при любом удобном случае обменивая информацию на золото. Наверняка она не упустила шанс подслушать, когда глубокой ночью ко мне подсел чужак с историей о сокровище, сокрытом в ее родном крае.

— Я хочу, чтобы ты отправилась со мной.

Сакура смеется, но лицо ее остается абсолютно серьезным.

— Это приказ принца?

— Всего лишь просьба.

— Тогда я отказываюсь.

— Знаешь, — я провожу пальцем по отпечатку на ободке бокала, — а у тебя помада размазалась.

Сакура бросает взгляд на напиток в моих руках, затем прижимает пальцы к губам и сердито стирает с них остатки цвета. Теперь передо мной та, кого я всегда в ней подозревал. Снежнолицая женщина с губами синее, чем второй глаз любой сирены.

Синий — цвет правящей семьи.

Уроженцы Пагоса не похожи ни на кого в ста королевствах, но их короли даже среди своих особенные. Выточенные из огромных глыб льда, бледнокожие, беловолосые, с губами синими, как символ их рода.

— И давно ты знаешь? — спрашивает Сакура.

— Давно, потому и спускал тебе все с рук. Не хотел раскрывать твой секрет, пока не придумаю, как повыгоднее его использовать. — Я салютую ей бокалом. — Да здравствует Юкико, принцесса Пагоса.

Лицо Сакуры при звуках ее настоящего имени не меняется. Наоборот, она смотрит на меня безучастно, будто за прошедшее время успела его позабыть.

— Кто еще знает?

— Я никому не говорил. Пока. — Последнее слово я подчеркиваю сильнее, чем требуется. — Хотя не понимаю, с чего тебя это волнует. Твой брат принял корону более десяти лет назад. Вряд ли у тебя есть право на трон. Ты можешь идти куда хочешь, делать что хочешь. Никто не станет убивать принцессу, которой не светит власть.

Сакура смотрит на меня открыто:

— Я знаю.

— Ну а к чему секретность? Я ничего не слышал о пропавшей принцессе, так что, полагаю, твоя семья в курсе, где ты.

— Я не беглянка.

— Тогда кто ты?

— Та, кем тебе никогда не стать, — усмехается она. — Свободная.

Я опускаю бокал на стойку резче, чем собирался.

— Значит, тебе повезло.

Сакуре легко быть свободной. В очереди на трон перед ней четверо старших братьев, потому ей на плечи не давит ни одна из обязанностей, о коих мне без конца напоминает отец.

— Я ушла, едва Кадзуэ короновали. У него осталось три брата-советника, разве могла я спорить с ними в мудрости? Мне было двадцать пять, и меня не прельщала жизнь вечной принцессы, которая никогда не сможет править. Так я и сказала братьям. Сказала, что хочу увидеть что-то кроме снега и льда. Я жаждала цвета. — Она смотрит на меня. — Жаждала увидеть золото.

— А теперь? — фыркаю я.

— Теперь я ненавижу все его мерзкие оттенки.

Я смеюсь:

— Как и я порой. Но это все равно красивейший город во всех ста королевствах.

— Тебе лучше знать.

— Но ты осталась здесь.

— Дом отыскать нелегко.

Как же она права. Я понимаю это как никто другой, ибо в своих странствиях нигде по-настоящему не чувствовал себя дома. Даже в Мидасе — прекрасном и полном дорогих мне людей. Здесь я в безопасности, но не на месте. За всю жизнь домом я с полной уверенностью смог назвать только «Саад». И она постоянно движется и меняется. Редко появляется где-то дважды. Вероятно, я люблю ее, потому что она тоже не привязана ни к чему, даже к Мидасу, где была построена. «Саад» принадлежит всему миру.

Закончив с виски, я смотрю на Сакуру:

— Будет неприятно, если местные узнают, кто ты. Одно дело пагосская переселенка, другое — принцесса без страны. Как они к тебе отнесутся?

— Маленький принц. — Она облизывает губы. — Ты пытаешься меня шантажировать?

— Конечно, нет, — отвечаю я, а в голосе звучит совсем иное. — Лишь говорю, что возникнут проблемы, если люди узнают правду. Особенно учитывая особенности твоих клиентов.

— У них возникнут. Они попытаются меня использовать, и придется их убить. Наверное, я потеряю половину завсегдатаев.

— Полагаю, это плохо скажется на таверне.

— Но тебе роль убийцы пока приносила только пользу.

Я не реагирую на выпад, но Сакура, похоже, ждала от меня именно равнодушия. Она улыбается — такая красивая, несмотря на неприкрытую издевку во взгляде. Жаль все-таки, что она вдвое меня старше, ибо под маской скрывается поразительная женщина, опасная и дикая.

— Плывем со мной в Пагос, — повторяю я.

— Нет. — Она отворачивается.

— Нет, не поплывешь?

— Нет, это не то, о чем ты хочешь попросить.

Я встаю:

— Помоги мне найти кристалл Кето.

Сакура вновь смотрит на меня:

— Вот оно что. — На ее лице не осталось ни следа улыбки. — Тебе нужен пагосец, чтобы подняться на Заоблачную гору и отыскать твою сказку.

— По-твоему, я должен сунуться на самую смертоносную гору в мире, не имея понятия, с чем предстоит столкнуться? Твой брат хотя бы пустит меня? Если ты будешь рядом, то сможешь посоветовать, как лучше действовать. Подскажешь маршрут. Поможешь убедить короля указать мне безопасный путь.

— Конечно, я же опытный скалолаз, — голос Сакуры сочится сарказмом.

— Ты должна была туда подняться в день своего шестнадцатилетия. — Я стараюсь не показывать нетерпения. — Как и всякий потомок королей Пагоса. Ты в силах мне помочь.