— Я же такая отзывчивая.

— Я прошу…

— Ты умоляешь, — прерывает Сакура. — О невозможном. Никто, кроме моей семьи, не переживет восхождение. Это в нашей крови.

Я бью кулаком по столу:

— Оставь это для книжек с небылицами. Должен быть другой маршрут. Тайная тропа. Только для твоей семьи. Если не плывешь со мной, то хоть расскажи о ней.

— Тебе это все равно не поможет.

— Почему?

Сакура проводит языком по синим губам.

— Если кристалл действительно в горах, то наверняка спрятан в запертом куполе ледяного дворца.

— Запертый купол, — безучастно повторяю я. — Ты это на ходу выдумываешь?

— Нам прекрасно известны все легенды из этих детских книжек. Несколько поколений моей семьи пыталось отыскать вход в эту комнату, но нет иного пути, кроме очевидного, и силой туда не попасть. Купол запечатан магически, возможно, изначальными семьями. Тебе нужен ключ. Ожерелье, давно утраченное. Без него неважно, сколько гор ты покоришь. Ты никогда не найдешь искомого.

— Об этом я позабочусь, — уверяю я. — Я мастер в поисках потерянных сокровищ.

— И в ритуалах, необходимых для вызволения кристалла из узилища? — уточняет Сакура. — Об этом ты тоже разузнал?

— Даже не слышал.

— Потому что их никто не знает. Как ты собираешься провести древний обряд, если даже не понимаешь, в чем его суть?

Если честно, я полагал, что Сакура восполнит пробелы.

— Ответ наверняка на вашем ожерелье, — говорю я в надежде, что это правда. — Это может быть простая надпись, которую нужно прочесть. А если нет, то я придумаю еще что-нибудь.

Сакура смеется:

— Допустим, ты прав. Допустим, легенду найти легко. И ожерелье, и описание древнего ритуала тоже. Допустим, самое сложное в твоем плане — карты и маршруты. Кто сказал, что я ими с тобой поделюсь?

— Я могу всем раскрыть твою личность, — звучит мелочно, по-детски.

— Это ниже твоего достоинства. Попробуй еще раз.

Я замираю. Сакура не отказывается помочь, лишь дает мне возможность повысить ставки. У каждого есть цена, даже у позабытой пагосской принцессы. Нужно лишь понять, чего она хочет. Явно не денег — представив, как предлагаю ей монеты, я морщусь. Сакура может счесть это оскорблением (в конце концов, она королевских кровей) или увидеть во мне ребенка, а не капитана, коим я вошел в эти двери. Я должен дать ей то, чего не даст никто другой. Шанс, который выпадает лишь раз, а потому она даже не подумает отказаться.

Мы с Сакурой похожи. Отпрыски властителей, убежавшие из своих королевств. Вот только она покинула Пагос не потому, что ей не нравилось быть принцессой, а потому, что стала бесполезной, когда ее брат взошел на трон.

«Меня не прельщала жизнь принцессы, которая никогда не сможет править».

В груди екнуло.

В глубине души Сакура — королева. Единственная проблема в том, что ей нечем править. И тогда я понимаю, во что мне обойдется это путешествие, если только решусь.

— Я могу сделать тебя королевой.

Сакура поднимает белые брови:

— Надеюсь, ты не угрожаешь убить моих братьев? Потому что пагосцы не враждуют друг с другом ради короны.

— Нет. — Я изо всех сил стараюсь не сорваться. — Я предлагаю тебе совсем другую страну.

В ее глазах медленно разгорается понимание.

— И что это за страна, ваше высочество? — робко спрашивает Сакура.

Это станет концом жизни, которую я люблю. Никакой больше «Саад», океана и мира, что я повидал уже дважды и не прочь повидать еще тысячу раз. Я буду королем, как того всегда хотел отец, и рука об руку со мною на престол взойдет снежная жена. Союз льда и золота. О таком отец и мечтать не мог, и разве это не стоит всех жертв? В конце концов, зачем мне бороздить моря, когда все монстры канут в небытие? Наверное, я буду доволен и судьбой правителя, как только удостоверюсь, что мир вне опасности.

Но сколько бы плюсов я ни перечислил, я знаю, что все это ложь. От принца во мне один лишь титул. Я всегда думал, что, даже покорив сирен и подарив мир океану, останусь на «Саад» с командой — если они захотят и дальше следовать за мной — не для поиска, но в вечном движении. Лишь так я буду счастлив. А неподвижное существование на одном месте меня раздавит. Сердце во мне столь же дикое, как океан, который меня взрастил.

Я делаю глубокий вдох. Значит, придется отказаться от счастья, если так надо.

— Эта страна. Если есть карта с тайными тропами, по которым моя команда сможет взойти на гору и не замерзнуть насмерть, оно того стоит.

Я протягиваю руку Сакуре. Принцессе Пагоса.

— Если дашь мне карту, я сделаю тебя своей королевой.

Я совершила ошибку. Как водится, все началось с принца. Едва ощутив стук его сердца под пальцами, я уже не могла о нем забыть. И потому следила из воды, ожидая его появления. Но миновали дни, прежде чем принц показался, и даже тогда он не приближался к океану без толпы сопровождающих.

Петь ему в доках уже было рискованно — в любой миг на помощь юному охотнику могли прибежать прохожие и королевская стража, — но с командой корабля под боком все усложнялось в разы. Эти мужчины и женщины совсем другие. То, как они следовали за принцем, двигались, когда двигался он, восторженно внимали каждому его слову — во всем чувствовалась преданность, которую нельзя купить. Они сиганут за ним в океан и пожертвуют ради него жизнью, как будто меня устроит такой обмен.

Потому вместо нападения я наблюдала и слушала их истории о камнях, способных разрушить миры. Второе око Кето. Легенда, за которой моя мать охотилась все свое царствование. Люди обсуждали, как отправятся на его поиски в ледяное королевство, и я поняла, что это прекрасный шанс. Если я поплыву за ними в снежное море, в ледяных водах которого человеку не выжить, то команде останется лишь беспомощно смотреть, как принц умирает.

У меня был план. Но я ошиблась, полагая, будто у моей матери его нет.

Пока я наблюдала за принцем, Морская королева наблюдала за мной. И едва я покинула мидасские доки в поисках еды, она себя проявила.

Запах насилия все острее. Я плыву по следу из тел акул и осьминогов, дрейфующих в воде. Лавирую между трупами животных, которыми в любой другой день с удовольствием бы полакомилась.

— Не ожидала, что ты явишься, — говорит Морская королева.

Она выглядит величественно в окружении окровавленных туш. Ошметки чужой плоти скользят по узорам на ее коже, ее щупальца угрожающе раскачиваются.

Я стискиваю челюсть:

— Я могу объяснить…

— Не сомневаюсь, что в этой милой маленькой головке полно оправданий, — прерывает королева. — И разумеется, меня они не волнуют.