– Это когда есть очень хочется на нервной поч–ве. У меня сэтим беда! Как накатит – сразу иду в магазин, беру продуктовую тележку исгребаю с полок все подряд. Спагетти, сыр, масло, яйца, сок, виски, водку,печенье, шоколад, варенье, колбасу… Когда я ем, я успокаиваюсь и на какое-товремя забываю о Пашке. Чем больше ем, тем быстрее успокаиваюсь. –Получилось у меня довольно складно.

– Ты хочешь сказать, что днем ты одна выпила бутылкувиски? – прищурился Лютый.

– Ну и что с того? Вчера ночью я выпила бутылку водки. И нив одном глазу! Это все нервы, если хочешь знать…

– А где бутылка?

– Как – где?

– Где пустая бутылка из-под водки?

– Не знаю… Не помню, – растерянно прошептала я.Кажется, Лютый загнал меня в угол.

– Где пустая бутылка? – строго повторил Лютый.

Я прикусила губу и замотала головой:

– Не знаю. Может, лежит в моей комнате в мусорном ведре.Последние сто грамм я допивала в номере.

– Пойди принеси.

– Я уже успела выкинуть мусор в мусоропровод.

– Сейчас я скажу уборщице, она переберет весь мусор. Так мнеее позвать? Ты только представь, что я тобой сделаю, если среди мусора не будетпустой бутылки…

– Не надо никого звать…

Лютый встал, подошел ко мне и, взяв за подбородок, заглянулв глаза.

– Сейчас ты мне все расскажешь. Это ты ела шашлык и пилависки рядом с трупом Дога?

– Я…

– Ты была там одна?

– Да, – безжизненным голосом произнесла я.

– Но ведь ты не куришь, а там нашли груду окурков.

– Я закурила…

– Я убью тебя, если ты будешь продолжать врать! –мрачно отрезал Лютый и достал пистолет. Приставив холодное дуло к моему виску,он щелкнул предохранителем и сказал: – Подумай о сыне. Катя… От него сбежалотец, а теперь убьют мать…

– Убери пистолет. Я все расскажу.

Лютый убрал пистолет и, придвинув стул, сел напротив меня. Ячестно рассказала про Эдика и про смерть Дога. Я рассказала все без утайки, неупустив ни единого момента. Лютый слушал меня очень внимательно. Когда янаконец замолчала, он достал сигарету и принялся неторопливо разминать еехолеными крепкими пальцами. «Какие красивые у него руки», – некстатиподумала я.

– По всей вероятности, чужаку удалось бежать… С этимболее-менее ясно. Теперь расскажи, где Пашка.

– Я не знаю, честное слово, не знаю!

– Может, ты просто не хочешь говорить?

– Поверь, я не знаю, где мой муж, – еще раз повторилая.

– Как убили Стаса?

Потерев виски руками, я в подробностях рассказала о смертиСтаса. Лютый ни разу меня не перебил.

– А труп Стаса уже унесли? – осмелилась спросить я.

– Унесли, – смерив меня тяжелым взглядом, сказал Лютыйи потушил сигарету о пепельницу.

– Замечательно! Это значит, что завтра мы с сыном можемвернуться домой. Ковер я почищу, кровь замою, об этом можете не беспокоиться.

Лютый молчал. Вид у него был довольно миролюбивый. Во всякомслучае, за пистолет он больше не хватался. «Может, все обойдется? – снадеждой подумала я. – В конце концов, Дога завалил Эдик. С него и спрос…»

– Иди ложись спать, – прервал мои мысли Лютый.

– Что? – вздрогнула я и, подняв голову, посмотрела нанего.

– Иди ложись спать. Уже скоро светать начнет. Ты будешь житьздесь до тех пор, пока не объявится твой горячо любимый супруг. Мы его из-подземли достанем, достанем и заставим отвечать, в том числе и за твои проступки,Катерина! Я не такой дурак, как ты думаешь. Я всегда знал, что ты жуткаястерва. Я твою гадкую натуру давно раскусил. Ты прекрасно знаешь, где находитсятвой муженек! Короче, так: ты будешь жить на моей территории ровно месяц. Есличерез месяц Пашка не выйдет на связь, мы живьем закопаем тебя вместе с твоимвыродком в ближайшем лесу. В том, что это не шутка, можешь не сомневаться!

Услышав это, я побледнела. Неужели эти подонки способныубить беззащитную женщину и… ребенка? Неужели человеческая жизнь для них ничегоне стоит?

– Ты и вправду хочешь убить меня и Саньку? – зачем-тоспросила я.

– Ровно через месяц я тебя сам зарою, сука! – Сказавэто, Лютый протянул мне сотовую трубку и глухо спросил: – Будешь звонить?

– Кому? – опешила я.

– Паше, кому же еще? Он оставил тебе телефон для связи? Гдеон сейчас находится? В Москве? В Питере? Залег на дно где-нибудь в Приморье? Аможет, он уехал по поддельным документам в Штаты?

– Мне некуда звонить, – горестно всхлипнула я.

– Иди к ребенку. И знай, что с этой минуты из номеравыходить нельзя. Официантка будет приносить еду прямо в комнату. Выгуливатьребенка можешь на балконе. Впрочем, нет. Я, Катерина, добрый. Раз в деньразрешу тебе пройтись вместе с сыном по территории под присмотром кого-нибудьиз моих людей. А так – ни-ку-да. Поняла? У входа я посажу своего человека.

Закрыв лицо руками, я громко разревелась:

– Я хочу домой! Отпустите меня! Где ключи от моей квартиры?

– Они тебе пока без надобности. Иди к сыну.

Я сидела как вкопанная, будучи не в силах пошевелиться.

– Пошла отсюда! – зло процедил сквозь зубыЛютый. – Двигай ногами, или я выкину тебя отсюда за шкирку, продажнаятварь! Подумай о сыне!

– Все, ухожу, – прошептала я и встала с дивана. Наулице я стала жадно ловить открытым ртом прохладный ночной воздух. Сволочи!Боже мой, какие сволочи! В них нет ничего человеческого, ничего!

Вспомнив о Саньке, я побежала к коттеджу.

Поднялась на второй этаж, открыла дверь и облегченновздохнула. Санька крепко спал. Опустившись перед ним на колени, я приняласьцеловать теплый лобик.

Нет, не стоит его будить, пусть поспит. Завтра я постараюсьобъяснить ему, что счастливая жизнь закончилась. Отныне мы с ним пленники…

Отныне? С самого начала мы были пленниками.

Пашка привез нас сюда… под залог. Бедный мальчик, боюсь, онэтого не поймет…

Заперев дверь на ключ, я села на пол и, обхватив голову руками,громко застонала.