— Однако нашелся находчивый и романтичный принц, который додумался спуститься к ней с облака. — Джек распахнул передо мной двери.

— За это королева предпочла его всем остальным.

— Они стали жить-поживать да добра наживать, — неожиданно услышали мы конец сказки.

Я застыла на пороге. А радостный женский голос воскликнул:

— Что я слышу — русскую речь?! Кажется, мой сын решил преподнести мне сюрприз?

— Знакомься, мама. Я привел к тебе в гости очаровательную русскую леди с необыкновенным толстовским именем — Натали.

Со второго этажа по лестнице к нам спускалась невысокая худенькая женщина с живыми, веселыми глазами, как у Джека. На ней было длинное домашнее платье, ярко-зеленого цвета, с широкими расклешенными рукавами типа кимоно.

— Чем обязана такому празднику? Меня посетил блудный сын, да еще с королевой из высокой башни, той, что в поднебесье?

— Мама, Натали очень хотела познакомиться с тобой.

— Ты, наверное, ей успел наболтать обо мне? — Встав на цыпочки, она потянулась к сыну и, как маленького, потрепала по голове.

— Нет, клянусь, ни одного слова.

— Я могу присягнуть, что Джек говорит правду. Он только сообщил, что его мама жила в России, — уверила я.

— Это было так давно… почти полвека тому назад. — Маленькая женщина покачала головой. — Но я хорошо помню и дом, и школу, в которой училась.

Мне очень хотелось спросить, как она попала сюда. Но мама Джека опередила мои мысли:

— Мой отец американец, а мама была русской. Они познакомились во время войны. Банальная, но очень романтичная история — он военный летчик, мама — врач. Они полюбили друг друга, и я, как плод этой любви, родилась сразу после окончания войны. Потом их разлучили. Кто? Вы, наверное, Натали, догадываетесь сами. Всю жизнь мама рвалась к моему отцу, а он к ней. И только после маминой смерти отцу позволили меня, шестнадцатилетнюю девочку, взять к себе.

— Как это? — удивилась я, потому что такого мне слышать не приходилось, чаще наоборот.

— О-о! На это было специальное разрешение. Длинная история. Когда-нибудь, если захотите, я вам ее расскажу. А теперь пойдемте, я покажу вам свой дом.

Джек, извинившись, покинул нас.

— Он любит уединяться, здесь у него есть своя комната. Теперь редко навещает меня. — Она с сожалением посмотрела вслед сыну.

Сама имея взрослого сына, я с пониманием кивнула.

Когда осмотр был закончен, мы сели на открытой веранде в кресла-качалки. С океана долетал прохладный ветер. Она кинула мне плед.

— Хотите, я расскажу вам об отце Джека?

— С удовольствием послушаю.

— Сначала я собиралась поведать вам историю любви своих родителей. Однако моя собственная не менее романтична!

Я решила, что услышу душещипательную историю в духе своих пациенток: «разлюбил, бросил с ребенком, всего добилась сама. Вот вырастила в чужой стране и выучила сына». Но все равно было интересно узнать, как это у них?

— Отец Джека сделал для меня столько… в общем, всем, что я имею, обязана ему. Мы с сыном, оба, состоялись благодаря его поддержке. Я имею в виду и моральную, и материальную стороны. В том, что расстались, виновата только я. — Мать Джека вздохнула, но тут же, прогнав мрачные мысли, улыбнулась своей открытой, лучезарной улыбкой.

Я, по правде сказать, была удивлена. Мне не приходилось слышать от женщин такого честного признания.

— Да-да, это я ушла и даже в силу женского эгоизма пробовала оторвать от него сына. Теперь, спустя время, мучаюсь угрызениями совести.

Он был другом моего отца, много старше меня. Почти на пятнадцать лет. Сейчас это норма, а тогда… Он часто приходил в наш дом. Так же как и мой отец, служил в авиации. Весь его бравый вид, летная форма, фуражка с околышком вызывали у девочки-подростка романтическое настроение. В те времена профессия летчика считалась самой модной и уважаемой. Почти как космонавт. Я с придыханием слушала рассказы о его приключениях в воздухе, а по ночам мечтала о нем. Мои мечты уносили меня далеко. Он был очень обаятельным мужчиной и наверняка покорил множество женских сердец. Но сердце невинной девочки-иностранки, наверное, для него было чем-то особенным. Он стал обращать внимание на мою детскую влюбленность. И мне кажется, что она импонировала ему. Он, как взрослой, приносил мне цветы. «Это для молодой леди!» — протягивая букет свежих фиалок или каких-нибудь душистых гвоздик, говорил он. Бравый летчик оказывал мне и другие знаки внимания, как женщине. Мой отец первое время не замечал, а может, делал вид, что не замечает нашего взаимного влечения. И не стал возражать, когда наша дружеская привязанность переросла в нечто большее. Отец был небогат и старел, а мой ухажер имел прекрасную постоянную работу, происходил из обеспеченной семьи.

Однажды так случилось, что летчик пришел к нам в отсутствие отца. Он всегда навещал нас без предупреждения. В тот день отец уехал в соседний город, стояла осенняя непогода, и он решил заночевать в мотеле, чтобы выехать на рассвете.

Я намекнула моему возлюбленному, что пришел наш час. Но он все еще не решался. Дружба с отцом не позволяла ему совершить последний шаг. Но я соблазняла его, насколько позволял опыт, как видела в кино. Усевшись к нему на колени, я обняла его за шею и поцеловала взасос. Мужчина, которому было едва за тридцать, не выдержал, поддался. Мне исполнилось восемнадцать, и я считала себя большой.

Тот вечер останется в моей памяти на всю жизнь. Я стала женщиной. У меня не было ни близкой подруги, ни мамы, с которыми можно было посоветоваться, поговорить о том, что переполняло меня. Он сделал мне предложение, а позже постарался заменить мне всех.

Венчание состоялось в русской церкви. К нам съехалось множество гостей. Я плакала от счастья, а также от горя, что моя бедная мама не дожила до счастливого дня, не увидела моего роскошного белого платья, колечка, преподнесенного мне женихом.

«Она смотрит на тебя оттуда и радуется за тебя», — сказал мой жених, промокнув мою слезинку белоснежным платком. «За нас», — поправила я его.

В те минуты клятва, которую мы слово в слово повторяли за священником: «в горе и в радости, пока смерть не разлучит нас», казалось, нерушима.

После свадьбы мы стали жить в очень комфортабельном районе здесь, в Лос-Анджелесе. Мой муж часто находился в отъездах, я скучала одна. Мне не хотелось считаться с тем, что профессия летчика требовала полной самоотдачи. Я была молода, жаждала внимания, развлечений. Не желала согласиться с мыслью, что моя жизнь никак не изменилась по сравнению с той, что была у отца. Только теперь я была еще и не свободна.

Мое одиночество скрасила неожиданная радость — родился сын. Мы нашли компромисс при выборе имени: Джек, а по-русски Женя. Меня все чаще теперь тянуло к тому, что связывало с мамой: я стала ощущать тоску по родине, одиночество. Годы юности с отцом пронеслись незаметно для моего мировосприятия, а повзрослев, я стала другой и поняла, почему так привязалась к своему избраннику. Круг моего общения был очень ограничен. Хотелось, чтобы он заменил мне подруг, близких. Он честно старался.