Он умолк, мысленно ругая себя за неуклюжесть. Кто ж так прощения просит? Идиот. Твин обхватила ладонями его лицо, заставив снова посмотреть на неё:

— Не сомневайся, наваляю, — в её глазах заиграли озорные огоньки.

Она склонилась, нежно коснулась его губ своими. Ещё не веря, что простила, Слай ответил на поцелуй. Сначала неуверенно — вдруг оттолкнёт, потом, набравшись смелости — горячо, как тогда, в первый раз. Они растворялись друг в друге, а мир вокруг блёк и исчезал, оставляя их наедине погружаться в трепетный восторг, в неодолимое влечение. Он наслаждался её дыханием, как жаждущий наслаждается каждым живительным глотком ключевой воды.

Её прикосновения заставляли сердце биться всё сильнее. Жар охватил всё его существо, повинующееся теперь только одному желанию — слиться с ней, снова сделать своей и никогда больше не отпускать. Сорвав с неё рубаху, он принялся ласкать её грудь языком, губами, поглаживать кожу. Рука скользнула ниже, к сокровенному, принадлежащему только ему. Он дразнил её, заводил, вынуждая дышать всё чаще, пока из груди её не вырвался стон — тогда остановился, отстранился, провоцируя к ответному действию.

— Может тебе нужно время? — едва сдерживая улыбку, сказал он. — Тогда не будем торопиться…

— Куда это ты собрался, засранец! — Твин схватила Слая за пояс и увлекла за собой, прижавшись к стене, а затем, обхватив его шею руками, ногой притянула бёдра к себе, раскрываясь в призыве, приглашая стать с ней единым целым. Манящий запах и жар её тела пьянили его, кровь гулко стучала в висках, и, когда он проник в неё, она выгнулась, трогательно прикусила губу и вцепилась пальчиками в его ягодицы.

Наслаждаясь каждым стоном, каждым вздохом, каждым движением, они были едины, так, как это и должно быть. Порождённые скверной, но предназначенные друг для друга, а остальные вместе с этим треклятым миром пусть катятся в пекло или куда там ещё они могут катиться.

Корнут втянул носом воздух, пропитанный нежным аромат благовоний и сушёных трав. Несмотря на последние несколько лет, омрачённые разочарованием в братстве, службу в Храме Песен он вспоминал с особой теплотой и трепетом. Но боги распорядились иначе, решив, что он принесёт больше пользы за стенами святилища. И сколько бы Корнут ни тосковал по былому спокойствию и умиротворению, истинный смысл своей миссии ему удалось постигнуть только спустя годы, когда увидел, каким путём пошёл орден.

Храм пустовал. Лишь одна несчастная, стоя на коленях у белоснежных ног Карны, отчаянно причитала вполголоса, умоляя богиню защитить её маленьких сыновей, оставшихся так рано без отца, и простить за дочь.

Стены из чёрного мрамора тускло отражали огоньки сотен свечей, аккуратно выставленных полумесяцем у подножия каждого из шести божеств, хранящих Прибрежье и его жителей. Пятиметровые статуи из безупречно белого камня — настоящие произведения искусства. Головы богов слегка опущены, взгляды направлены на молящихся.

Куполообразный свод заслуживал отдельного внимания. Ничего восхитительнее Корнут в своей жизни не видел и каждый раз не упускал возможности хотя бы недолго насладиться рукотворным ночным небом с бесчисленными плеядами звёзд, складывающимися в фигуры людей и мифических существ. В самом центре — окулюс в виде солнца с золочёными лучами, острыми стрелами тянущимися от центра к самым звёздам.

Почтительно поклонившись каждому изваянию, Корнут остановился у Фидес. Богиня знаний и правосудия сверлила строгим взором всех, кто приходил к ней на поклон.

Опустившись на колени, он шёпотом обратился к покровительнице, моля её о помощи и удачном завершении задуманного. Многое зависело от обстоятельств, и это больше всего не давало покоя. Как человек практичный, он чувствовал себя не в своей тарелке, осознавая, что многое зависит только от случая.

А случай не заставил себя долго ждать. Клочок бумаги — и вот всю ночь сна ни в одном глазу, будто противостоящая сила ставит палки в колёса. Как же не вовремя объявились северяне и, как назло, просят принять именно в тот день, который был назначен судьбоносным. Что ж, придётся отложить ещё на сутки и молиться богам, чтобы не случилось больше ничего непредвиденного.

— Моё сердце ликует, когда вижу, что вы по-прежнему верны богам, — раздался знакомый голос за спиной.

Его не спутать ни с чьим другим: бархатистый, спокойный. Корнут поднялся с колен и повернулся:

— Брат Аргус, рад видеть вас в добром здравии.

Низкорослый, щуплый священник в сером балахоне, подхваченном плетёным поясом, расплылся в приветливой улыбке. Бесцветные глаза смотрелись на добродушном лице как винное пятно на белоснежной скатерти. Поговаривают, глаза не лгут, и даже если бы Корнут не знал, с кем имеет дело, то загривком бы почуял, что перед ним не простой человек и с таким нужно быть настороже.

— Мне сообщили, что вы ищете встречи. И вот я здесь, перед вами.

Склонившись в знак признательности, Корнут многозначительно покосился на новых прихожан, появившихся в дверях храма.

— Понимаю, — кивнул священник. — Прошу за мной.

Они неторопливо пересекли зал и вошли в неприметную дверь, замаскированную под стены. Спустившись по крутой лестнице, оказались в просторном помещении, обставленном столами с ритуальной утварью — от небольших статуэток до гигантских чаш для обряда очищения перед принятием сана.

— И с чем же вы пожаловали в этот раз, друг мой?

— Не стану юлить, Аргус, — Корнут опустился на предложенный стул, — корона нуждается в помощи ордена.

Священник потёр руки перед собой, как мясная муха:

— Я заинтригован!

— Это уж вряд ли, — вздохнул Корнут. — Ваша осведомлённость легендарна. Уверен, вы прекрасно знаете, о чём пойдёт речь.

Аргус лукаво сощурился и потёр гладко выбритый подбородок:

— Никак Его Величество понял, наконец, что мирным путём с Сенатом не договориться?

— Похоже, как и любым другим.

— Я ведь предупреждал вас, Корнут, закон не примут, даже предложи им по десять миллионов. Слишком много секретов прячется в тёмных углах домов сенаторов. Боюсь, орден не в силах вам помочь, свой шанс вы уже упустили.

«Ошибаешься, Аргус. И у меня припрятан козырь.»

— Нет худа без добра, — Корнут хитро сощурился. — Допустим, я скажу вам, что грядут великие перемены. Поддержал бы орден короля в таком случае?

— Какого рода перемены? — брови священника удивлённо поднялись вверх.

— На пользу короне, разумеется.

— И что требуется от нас?

— Всего лишь разжечь из искры пламя. Как раз по вашей части, брат Аргус.

Сцепив пальцы в замок, тот сосредоточенно нахмурился:

— Пожалуй, это осуществимо, но выполнит ли король наши условия?

— Можете не сомневаться, — заверил Корнут. — Я лично прослежу за этим. Если всё выйдет как задумано, орден, наконец, обретёт долгожданный статус.