Официантка принесла два блюда: гребешки, ризотто с обжаренной брокколи — для Шантель, филе ангуса с хрустящей брюссельской капустой и картофелем фри — для Романа. Все было превосходно.

— Я согласна, что в жизни ребенка должны быть оба родителя, — сказала Шантель, когда официантка ушла, — поэтому не буду скрывать, что у меня седьмой размер кольца. Но все же брак — это серьезный шаг. Это соединение двух жизней. Будет ли это работать? Например, где мы будем жить?

— В поместье Локеттов, естественно.

— Естественно? — Шантель вытерла губы и положила салфетку на стол. — Скажи, а почему мы должны жить вместе с твоими родителями?

— Почему вместе? У меня там свой дом с четырьмя спальнями, ты же знаешь.

— И ты полагаешь, что я откажусь от своего дома, который я с таким трудом приобрела?

— Ты можешь оставить его себе в качестве инвестиции. И сдавать в аренду.

— Значит, моя жизнь меняется, а твоя остается прежней? Это несправедливо. Получается, что только я приношу жертвы. Я рожаю ребенка, а теперь еще должна отказаться от своего дома. Ради чего?

Он отложил вилку.

— Ради меня. Ради нашего ребенка.

— Ради тебя? Великолепно! Ты думаешь, что, поскольку ты Роман Локетт, я должна, как Золушка, прыгать от радости, что ты предложил мне надеть на палец свое кольцо. — Она не остановилась, даже чтобы сделать вдох. — Давай внесем ясность, хорошо? Ты мне не нужен, Роман. Ребенка я и сама могу вырастить. Но я сделала выбор — отбросить сомнения и выйти за тебя замуж, так что не будем передергивать. Ты не делаешь мне никакого одолжения. — Она взяла вилку и снова принялась за еду.

Роман был ошеломлен. Этого он не ожидал, но понимал, что она права. Голос его звучал снисходительно и бескомпромиссно, совсем как у его отца. Нечего удивляться, что ей это не понравилось. Но она не утонула в буре эмоций, не убежала, как сделала бы другая женщина. Вместо этого, изложив факты, она спокойно продолжила ужин.

— Извини. — Он не привык произносить это слово.

Она бросила на него быстрый взгляд.

— Извинение принято. Но, Роман, ты должен понять, что для того, чтобы наш брак работал, компромисс должен быть с обеих сторон.

Он кивнул:

— Хорошо. Какое у тебя предложение?

— Я признаю, что мой коттедж слишком мал для троих, но я не уверена, что хотела бы жить в твоем доме. Не могли бы найти что-нибудь, что принадлежало бы нам обоим?

— Звучит справедливо. — Он ненавидел компромиссы. Его дом был именно таким, каким он хотел его видеть. Он знал, где что находится, как и то, что сейчас ему придется уступить. — Мой друг управляет агентством по продаже недвижимости, можно воспользоваться его услугами. В каком районе ты хотела бы жить?

Когда она улыбнулась, у Романа отлегло от сердца.

— В Бакхеде было бы неплохо.

— Хорошо, попробуем найти в Бакхеде. Что-нибудь еще?

— Вероятно, ты хотел бы что-нибудь большое и статусное, но я бы предпочла скорее что-то более уютное.

Он кивнул и сделал несколько глотков из своего бокала.

— Почему у меня все время такое чувство, что, узнавая тебя, я едва касаюсь поверхности?

— Что ты имеешь в виду?

— То ты была застенчивой скромницей, и вдруг ты уже отчаянно независимая мама-медведица. Как мне примирить этих двоих?

— Почему я не могу быть и той и другой? У меня много граней, как и у тебя. И мне было бы интересно их узнать. Узнать твои надежды. Мечты. Твои симпатии и антипатии. Например, ты кто: собачник или кошатник?

— Не знаю. Мой отец отказался завести нам собаку, как мы его ни упрашивали. Он сказал, что у нас не будет времени о ней заботиться.

— Тогда у нашего ребенка обязательно будет собака.

Роман почувствовал, что готов влюбиться в нее.

— Восход или закат?

— Восход. Я утренний человек и люблю рано начинать свой день.

— Хот-дог или гамбургер?

— Хороший сочный гамбургер со сложным гарниром — это мой стиль, — сказал Роман и улыбнулся. — Теперь твоя очередь. Что побуждает тебя вставать с постели каждое утро?

— Сознание, что я помогаю людям.

— Ты любишь слушать чужие жалобы?

— Только если могу помочь. Например, найти источник проблемы. Обычно это связано с детством или тяжелой травмой. А ты? Ты всегда хотел быть исполнительным директором «Атланта Кугуарз»?

— И да и нет.

— Поясни.

— Мне нравится сила, которая исходит от моей позиции. Я хороший стратег, а это то, что нужно для такой работы. Но есть проблема. Она связана с моим отцом. Он отказывается отпускать поводья, желая сохранить контроль.

— Знакомо звучит, не правда?

— Что ты имеешь в виду?

— Вы с ним похожи. Тебе тоже нравится все контролировать. А ты когда-нибудь пробовал с ним поговорить?

— Он не разговаривает. Он диктует. Как только он узнает о твоем положении… Впрочем, ты сама это увидишь, когда с ним встретишься.

— Боец старой закалки? Разве он не оценит, что ты поступил благородно, решив жениться на мне?

— Или воспримет это как еще одну мою ошибку. Ему не угодить. Как бы я ни выкладывался, ему все мало.

— И все же ты должен с ним помириться. Иначе это тебя разрушит. Ты будешь постоянно пытаться ему угодить, а он будет продолжать поднимать планку.

— С тобой легко разговаривать, — сказал Роман. — Полагаю, это то, что делает тебя успешной в том, чем ты занимаешься. — Он не привык делиться своими чувствами. С женщинами он обычно думал только о физическом удовлетворении.

«Когда я успел так влюбиться?»

Почему он раньше не думал, что у него могут быть глубокие отношения с женщиной? Или все дело в самой Шантель? Она была как глоток свежего воздуха, с позитивным взглядом на жизнь, и к концу ужина напряжение между ними совершенно исчезло.

Нет, сегодня он никак не мог заговорить о брачном соглашении. Ему не хотелось портить такой прекрасный вечер.

— Ну вот мы и пришли, — сказала Шантель, когда они остановились у двери ее дома. Она была удивлена, насколько ей понравилось его общество. Что даже тогда, когда пропала окружавшая его атмосфера таинственности, его очарование не исчезло.

Как не исчез и сексуальный магнетизм между ними. Но она сказала Роману, что физические отношения между ними не обсуждаются, и он уважал ее желание.

«Так почему же я хочу, чтобы он сделал первый шаг?»

«Попроси его войти, — безмолвно молила она. — Только попроси его войти».