– Джунг-джонг… Маленькая Нина ждет папу у центральной кассы…

Подходя, я чувствую, что меня занесло слишком далеко, и в присутствии добродушной кассирши, старательно утешающей Нину, разыгрываю встревоженного отца.

– Где же ты была, дорогуша? Я всюду искал тебя!

Нина машет пачкой масла и бросается мне на шею обессиленная. Я нежно прижимаю ее к себе и восхищаюсь отвагой маленькой охотницы.

– Ура, моя красавица! – говорю ей, вынимая из кармана конфетку, – уж это ты заслужила!

Раз уж я такой отец-пофигист, то и отказался забирать Нину из школы по субботам. И речи быть не может о том, чтобы снова столкнуться нос к носу с мамашами, уже наверняка перемывшими мне все косточки. Надеюсь только, что до Изы не долетели слухи о моей дурной репутации.

Возвращается она мрачнее тучи, но виноват на сей раз не супруг, а очередной семейный недуг: Нина завшивела. Теперь задача – не завшиветь всем и не запаршиветь совсем. И она, дай-то бог, сплотит нашу семейку подобно стайке обезьян. Об этом всегда только и мечтаем.

Иза не признает химических средств против вшей, которые продают в аптеках. Это меня скорее устраивает, поскольку прыти пойти туда снова я в себе не нахожу. Она ручается только за натуральные средства! И вспоминает старый добрый бабушкин рецепт – который и пробует на длинных волосах малышки.

Нужно влить ложечку винного уксуса в стакан воды, нанести на волосы, оставить компресс на 10 минут, а потом очень тонкой расческой вычесывать вшей и самых упертых гнид.

У Нины тонкие волосики, и это облегчает нам работу. Урожай великолепен: редкие выжившие лопаются у меня под ногтем. Я отправляюсь в комнату за лупой, чтобы поближе рассмотреть паразитов и, что весьма педагогично, показать их Нине.

А раз она не может увидеть их совсем близко, я переношу в компьютер образину вши под номером XXXI, и Нине всю ночь снятся кошмары. Не все можно показывать детям.

Война со вшами сблизила нас, и долгие ласковые вычесывания вшей из волос Изы приводят меня в хорошее настроение. Вот только она в священном ужасе шарахается от предложений заняться любовью средь бела дня – из страха быть застигнутой на месте преступления.

Нина уткнулась в телек, а Хьюго притих как блаженный. Я вталкиваю Изу в ванну, закрывая дверь на два оборота. После родов она поставила себе внутриматочную спираль – а это не так безопасно, как противозачаточные пилюли, которые она почему-то с досадным постоянством забывает принять. Рождение Нины – столь же скорое, сколь и нежданное – яркий тому пример.

Иза медленно расслабляется в моих объятиях, и мы занимается любовью без стонов, шума и пыли. Когда выходим из ванны – не пойманы и не воры! – Нина по-прежнему поглощена документальной анимацией. Закадровый комментарий заставляет нас прильнуть к экрану.

– Если большинство шимпанзе ограничиваются всего парой-тройкой поз, то мартышки бонобо, кажется, знают Камасутру назубок…

На телеэкране мартышки бонобо вовсю трахаются от души с радостными мордами, и кажется, что Нина никогда еще не была такой возбужденной. Иза совсем смутилась. Нина посматривает на нас и вдруг выдает нечто, чего мы не могли даже вообразить.

– Ага, я это знаю! Юки прижимается к моей ноге и делает так же!

Мы стоим как дураки, сраженные таким признанием. Подумать только, а ведь на уик-энд 8 мая мы собираемся к моим родителям. Юки будет подвергнут особой дрессировке.

Несмотря на такие откровения Нины в деле «ЮкиЛикс», мы все-таки решили поехать оттянуться к моим предкам, это еще и проблема дыр в семейном бюджете – мы и так еле-еле в него укладываемся, куда уж замышлять что-нибудь поинтереснее.

Приехав, мы тут же выкладываем всю эту историю, и Юки проведет уик-энд запертым в гараже, ему запрещено выходить. Нина считает, что это очень злобная выходка с нашей стороны. Мои предки, увидев нас таких, что краше в гроб кладут, старательно проявляют заботливость и предлагают забрать Хьюго поспать у них первую ночь, чтобы мы могли как следует выспаться с утра.

Моя мать готова все взвалить на себя. Не то чтоб это очень понравилось Изе, – она хочет заниматься малышом сама. А вот я немедленно соглашаюсь и затаскиваю раскладную колыбель в родительскую спальню.

В 6:15 Иза продирает глаза, – ее будит звук шагов моей матери, которая ходит взад-вперед по их расположенной через стенку спальне, укачивая орущего у нее на руках Хьюго. Мой отец поет зычным баском колыбельную «Спи, моя радость, усни», упрашивая Хьюго опять заснуть. Теперь этот мотив крутится и у меня в голове.

Я удерживаю Изу в постели, но мамаша-медведица отбрасывает меня прочь ударом огромной лапы. Растягиваюсь в кровати, наблюдая, как она одевается, торопясь помогать моим предкам. А вот я другое дело – даю храпака до полудня. Хорошая штука уик-энд.

Сегодня – все на лоно природы! Мы едем к чете Лефермье, они добрые друзья моих предков. Побалуем Нину, которая обожает животных. У них там и куры, и утки, и гуси, и кролики, этот маленький птичий двор надолго ее займет.

Иза, поистине ко времени сообразившая надеть замшевые ботиночки, ступает осторожно и каждый шаг внимательно соразмеряет, глядя под ноги. Хьюго у нее на руках и хлопает широко раскрытыми глазенками, видя, как вокруг носятся пернатые. Он заметил лужу и теперь мечтает поплескаться в этой большой купальне. Нина присела у крольчатника и сквозь прутья решетки гладит нежный мех кролика.

– Что, приглянулся он тебе, а? – спрашивает у нее мсье Лефермье.

– О да, такой милашечка!

Тут он открывает клетку и вытаскивает его за шиворот. Кролик покорно опускает длинные ушки и трется загривком о ласковые пальцы Нины. Как вдруг – щекотке конец! – мсье Лефермье отбирает его и уносит с собой.

– Мадо приготовит его для тебя, дорогуша моя. Хочешь посмотреть, как с него сдерут пижаму?

Нина, кажется, ничего не поняла, а я отвлекаю ее внимание, показывая ей на Изу и Хьюго – те забавляются зрелищем крякв, резвящихся в луже.

– Кто первый добежит до мамы, тот выиграл!

Нина срывается стрелой, а я для виду отстаю. Она пробегает весь двор, запыхавшись, и за пару шагов до финиша падает, поскользнувшись на сырой траве, орошенной пометом водоплавающих. Бултых. Она плюхается прямо в большую утиную лужу, но, к счастью, там неглубоко. Протягиваю ей руку, помогая встать, и признаю свое поражение.

– Бедный мой кролик!

Мы быстро шагаем в дом Лефермье. Там Мадо раздевает кролика. Чувствительной Нине остается лишь бессильно следить за этим стриптизом.

– Давай-ка, иди разденься и скорее под душ!

Нина убегает стремглав и запирается в ванной. Она так и не пожелала выйти к столу и испортила нам восхитительного кролика под горчичным соусом. Я рассержен – бывает, что горчица бьет в нос и мне!