Геннадий Иванович не был никогда. Что ж, в его кабинете — отличная библиотека. Она наверняка не подведет. И она действительно не подвела.

Глава девятая

16 июня

14.20

Никто из литераторов до последнего не решился сказать Кристине, какая роль ей уготована. С одной стороны, обоих обуял азарт соперничества. С другой, куда сложнее отказать, когда тебе предлагают оценить уже выполненный ради этого труд, а не тогда, когда трудиться еще не начинали. Разговор состоялся лишь час назад, во время обеда.

Кристина согласилась. Причем довольно легко. Почему — догадаться было несложно. Тюремщик — человек свободный, однако тоже находится в тюрьме, а в тюрьме не так-то много развлечений. К тому же какой женщине не захочется посмотреть, как двое мужчин бьются на дуэли?

— Кто первый? — спросил Лучинский, когда они собрались в гостиной.

Его левая рука уже освободилась от повязки. Последствия вывиха, как и предсказывал врач, прошли быстро. Все время, минувшее с момента беседы на скамейке у клумбы, критик находился в прекрасном настроении. Карпов поражался его уверенности в конечном успехе. Сам он забывался лишь в часы работы, которая, правда, и в этот раз захватила с головой. Теперь уже его рассказ оказался чуть ли не вдвое больше по объему, и Лучинскому пришлось несколько дней ждать, пока конкурент закончит работу. Возможно, поэтому Геннадий Иванович галантно взял на себя первый удар.

— В прошлый раз начинали вы. Теперь, видимо, моя очередь.

— Пожалуйста.

Карпов сидел в кресле у столика. Кристина устроилась на диване рядом с Лучинским. Геннадия Ивановича это слегка расстроило.

«Не странно ли так волноваться перед вердиктом одного случайного человека, когда другие люди держат в руках твою жизнь?» — только лишь подумал он.

Потом прокашлялся и начал:

— «Ритуал». «Кафетерий на территории университетского городка практически пустовал…»

Шифровать в тексте свою фамилию по примеру Лучинского Карпов не стал. Даже если рецензент и разгадает столь сложный ребус, кому что скажет фамилия Карпов?

15.25

Как только Геннадий Иванович произнес последнюю фразу, раздались аплодисменты Лучинского.

— Браво! Я был уверен: у вас получится. — Он повернулся к Кристине: — Вам понравилось?

— Вряд ли мне стоит высказывать свое мнение до того, как я выслушаю обоих.

— Почему же? Разве ваш положительный отзыв на что-то повлияет? Вам могут понравиться оба рассказа. Вопрос ведь в том, чей больше. Зато Геннадий Иванович сможет спокойно слушать меня, а не сидеть как на иголках.

— Если я скажу, что рассказ мне не понравился — не сможет.

Сердце Карпова ухнуло вниз.

— Вам не понравилось?

— Видите, Павел Борисович? — Кристина бросила на критика укоризненный взгляд. — Я еще ничего не сказала, а ваш коллега уже расстроился.

— Я вовсе не расстроился… — начал Карпов, будучи полностью уверен в обратном.

«Ей не понравилось. Это точно. И я знаю — почему».

Дело было в Лучинском. Тот закончил свой рассказ за неделю и потом то ли помогал (как уверял он сам), то ли мешал (как считал Геннадий Иванович) Карпову. Прочитав черновик «Ритуала», Павел Борисович решительно заявил, что мистический антураж требует усиления, и раздобыл где-то цитаты из древних книг вместе с обстоятельным описанием церемонии вызывания мертвых. Геннадий Иванович сопротивлялся до последнего, но в итоге позволил убедить себя включить все это в рассказ. Как и в случае с «Пирамидой», он быстро начал сомневаться в том, что поступил правильно. И теперь подтверждение этим сомнениям получено.

— …но никто не просил вас влезать со своими репликами, — закончил Карпов.

— Вот спасибо! — отреагировал Лучинский. — Не зря говорят: ни одно доброе дело не остается безнаказанным. В прошлый раз я разделал вас под орех — вы обиделись. Сегодня выразил поддержку — опять не слава богу. Ладно. Продолжим…

Павел Борисович взял в руки собственную рукопись.

15.55

— «…Ведь Збигнев от рождения был глух», — закончил чтение Лучинский.

— Все? — спросил Карпов.

— Все.

— Ничего себе концовочка. Прямо мороз по коже.

— На то и рассчитано. Ну что ж, — критик повернулся к Кристине, — теперь настало время узнать…

Но узнать им ничего не удалось, потому что в этот момент раздался совсем другой голос:

— Согласен с Геннадием Ивановичем, финал весьма зловещий.

У входа, в очередной раз подтвердив свою способность неслышно появляться и исчезать, стоял Сергеев.

— Олег Михайлович? — Лучинского явно не порадовало это появление. — Мы вас сегодня не ждали, — дерзко заявил он. — У нас тут своего рода закрытый показ.

— Я в курсе, — кивнул Сергеев. — Потому и пришел. У меня тоже есть интересный рассказ в детективном жанре. Не возражаете, если поделюсь? Посоревнуемся втроем.

Олег Михайлович подсел к столику, заняв свободное кресло.

«Она ему доложила. Видимо, сразу после того, как мы с ней поговорили», — догадался Карпов. Это неприятно покоробило его. Хотя, казалось бы, почему?

— Неужели вы тоже пишете? — спросил Сергеева критик.

— А вы отрицаете такую возможность? Не удивлен. Впрочем, сейчас речь пойдет о других сочинениях.

Сергеев открыл кейс и достал оттуда маленький конверт, в который вкладывают чайный пакетик некоторые производители.

Внешний вид Лучинского при виде этого обыденного предмета начал меняться, как у снеговика, попавшего под калорифер.

— Знакомая вещь, да? — спросил Сергеев. — Кстати, как ваша рука? Я смотрю, она быстро излечилась.

Карпов ничего не понимал. Кристина, судя по всему, тоже.

— Простите… — она встала с дивана. — Наверное, мое присутствие…

Сергеев недвусмысленным жестом вернул ее обратно.

— Как раз ваше присутствие очень кстати. Прочтите. Лучше вслух.

Он достал из чайного пакета клочок бумаги, плотно исписанный убористым почерком, и протянул помощнице. Карпов нервно сглотнул. Если бы он не был уверен: оставшаяся в резерве «посылка» с запиской о террористах надежно спрятана в его вещах, то мог бы подумать, что она каким-то образом досталась Сергееву.

— «Прошу вас позвонить по номеру… — Кристина прочла телефонный номер, — Евгению Когану и передать следующее: “Послал в журнал «Сентябрь» рассказ под псевдонимом Кевин Стинг. Обеспечь публикацию любой ценой. Все объясню позже. Лучинский”». Далее — приписка: «Приложенное вознаграждение — аванс».

Карпов и Кристина перевели взгляды на критика.

— Сие послание было опущено Павлом Борисовичем