если я не ошибаюсь, то предупреждал, что он не может быть основан на лжи.

Карпов демонстративно отвернулся в сторону.

— Значит, снова развод? — спросил Павел Борисович. — Ну, как знаете. Пить вы не мастер, так что переживу.

Он ушел, прихватив из бара очередную бутылку. Запасы хозяева пополняли неукоснительно.

19.30

Карпов ощущал себя рыбой, выброшенной из воды на берег. Даже хуже. Рыбу, оказавшуюся на берегу, можно вернуть в море, и она снова оживет. А как ожить ему? Неужели он действительно не в состоянии сочинить и написать даже короткий рассказ? О каком романе тогда может идти речь?

«Нет драйва… Где события?.. Вы начали одну историю, а потом бросили ее и принялись за другую…»

Возможно, со стороны критика это была только поза, желание покрасоваться перед сильными мира сего? Или все-таки правда? Геннадий Иванович почувствовал, что ему становится душно. Он открыл окно в кабинете, но это не помогло. Душили стены. Или ему так казалось? Карпов накинул пиджак — вечерами еще было холодновато — и отправился на прогулку.

Возле дома он заметил Кристину. Одетая в затертые джинсы и клетчатую мужскую рубашку с закатанными рукавами, та копала яму посреди газона. Внушительная горка свежей земли высилась рядом. Поодаль на траве в окружении открытых мешков лежал саженец какого-то дерева. В Геннадии Ивановиче немедленно проснулся джентльмен.

— Вам помочь? — спросил он.

Кристина обернулась.

— Помочь? — Она воткнула лопату в землю. — Женщине, которая вряд ли знает, кто такой Алоизий Могарыч?

Карпов подошел ближе.

— И сколько вы намерены меня этим попрекать?

— Не берите в голову. В любом случае, одежда у вас не для земляных работ.

— Что с того? Если испорчу — ваш хозяин купит мне новую. Ведь мы здесь на полном пансионе.

Кристина подняла с земли дерево.

— Термин выбран неудачно. Олег Михайлович мне не хозяин.

— Тогда и вы не берите в голову. Давайте хоть дерево подержу.

Карпов положил пиджак на ближайшую скамейку и взялся за саженец, но тут же отдернул руку. Дерево оказалось колючим. Кристина сняла перчатку с левой руки.

— Держите.

Перчатка, разумеется, была Геннадию Ивановичу мала, но для этих целей годилась. Он осторожно обхватил дерево за ствол.

Кристина засыпала дно ямы гравием.

— Я думал, в таких домах для этих целей держат садовника, — заметил Карпов.

— И вы не ошиблись. Но у некоторых людей бывают увлечения. Ставьте.

— По-моему, сначала нужно полить.

Кристина посмотрела на литератора.

— Мы что, родственные души?

— Нет. Моя мама… увлекалась садоводством. Я часто ей помогал.

— Что ж, послушаем вашу маму.

Кристина отошла и вскоре вернулась с лейкой. Карпов осторожно поставил дерево в яму. Расправив корни, Кристина забросала их землей, а потом, присев на корточки, принялась разравнивать грунт. Геннадий Иванович, убедившись, что саженец стоит крепко, опустился рядом. Каждый из них мог работать только одной рукой, одетой в перчатку. Поскольку руки были разными, плечи невольно соприкасались. Это повергло Карпова в смущение. Давненько ему не приходилось находиться так близко от красивой молодой женщины. Геннадий Иванович осторожно скосил глаза — и еще больше смутился, поскольку расстегнутая на две пуговицы рубашка открывала рискованные перспективы. Он поспешно отвел взгляд.

— Как вы объяснили маме свое отсутствие? — Кристина попыталась сбросить со лба непокорную прядь, но влажная кожа не отпускала волосы. — Или вы не настолько близки, чтобы в этом нуждаться?

— Моя мама погибла. Уже давно.

— Простите. Не знала.

— Я думал, вы знаете о нас все.

— Ко мне это не относится. — Кристина выпрямилась и сняла с руки перчатку. — Готово. Теперь надо снова полить.

Карпов послушно поднял лейку.

— А теперь идемте ужинать, — Кристина собрала инструменты. — Я ужасно голодна. Только сначала — в душ.

Вообще-то Геннадий Иванович собирался пропустить ужин, чтобы не встречаться с Лучинским. Но теперь он не решился возразить. Да, в общем-то, ему и не хотелось.

20.15

Женщина, только что вышедшая из душа, выглядит как Венера, родившаяся из пены морской.

«И почему мне казалось, что она похожа на киборга?» — подумал Карпов, когда Кристина появилась в столовой, одетая вполне по-домашнему. Длинные волосы, наскоро собранные в хвост резинкой, лишили ее последнего сходства с героиней культового блокбастера.

К радости Геннадия Ивановича Лучинский уже поел. Прислуга, по-видимому, решила, что второй постоялец сегодня не придет и убрала со стола. Но для закоренелого холостяка не составило труда восстановить сервировку, изучив содержимое окружающих шкафов и бездонного холодильника. Нарезать колбасу и сыр, помыть овощи, вскипятить чайник — все это Карпов проделал на автомате.

Кристина придирчиво оглядела стол.

— Что ж, предварительную подготовку оцениваю на четыре с плюсом. Осталось добавить совсем немного.

В числе немногого на белоснежной скатерти появились грибы, красная рыба, икра и поджаренные ломтики хлеба, словно по команде выскочившие из тостера, когда Кристина ставила на стол последнюю тарелку.

— Я предпочитаю пить чай сразу. Вам налить?

Карпов согласился, хотя чай не очень жаловал, предпочитая кофе. Приглашений к трапезе никто не делал. Они просто сели за стол и начали есть.

— О чем будете писать дальше? — спросила Кристина. — Уже решили?

— Нет. После сегодняшнего… творческого вечера писать не так-то просто.

— Хотите знать мое мнение?

— Ваше? — удивился Геннадий Иванович. — А вы разве…

— Да, я слышала, как вы читали. Мне понравился ваш герой.

— Герой. — Карпов уловил разницу. — Не рассказ.

— Не придирайтесь. Рассказ как рассказ. А вот герой… с ним бы я с удовольствием встретилась еще раз. У нас, девочек, свои критерии.

— Спасибо. — Геннадий Иванович посмотрел на собеседницу с подозрением. — Если это, конечно, правда, а не фальшивый комплимент из сострадания.

Кристина доела бутерброд и облизала губы.

— Геннадий Иванович, у меня нет причин вам сострадать.

Карпов почувствовал, как его только что поставили на место.

— Да, действительно. Я забыл, кто есть кто в этой истории. — Он отодвинул от себя чашку и встал.

— Сядьте, — невозмутимо сказала Кристина. — Где-то должен быть яблочный пирог.

Пока она ходила за десертом, Геннадий Иванович вполне мог уйти к себе, но остался.

— Ваша мама… Что с ней случилось? — спросила Кристина, когда пирог был разрезан и разложен по тарелкам. — Хотя, это, конечно, не мое дело…

— Они ехали на дачу. Вместе с отцом и другими. Маленький автобус от института. Их сбил КамАЗ, выехавший на встречку. Погибли только двое. Мои родители. Они сидели в первом ряду. Погибли