Они прошли по коридору и спустились вниз. Дронго посмотрелна окна, выходившие в сад, внизу вдоль дорожек светились фонари. Двоеполицейских шли вместе с ним. Они были одеты в штатское, чтобы не выделятьсярядом с Дронго.

Однако в холле уже бушевала толпа журналистов. Со всехсторон стали щелкать фотоаппараты, заработали камеры. Дронго поднял руки, чтобыприкрыть лицо.

«Только такой рекламы мне и не хватало, — недовольноподумал он. — Завтра мой снимок появится во всех японских газетах».

— Кого убили? — закричали сразу несколькокорреспондентов. — Говорят, перестреляли все руководство банка. Это былвзрыв бомбы? Это было покушение?

Кто убит? Где Симура? Где прятались террористы?

Инспектор посмотрел на журналистов и досадливо поморщился.Но ничего не ответил. В полицейском управлении есть специалист по связям собщественностью.

Вот пусть он и отрабатывает свой хлеб, подумал Цубои,пробиваясь сквозь толпу.

И вдруг услышал уверенный женский голос за спиной. Дронготоже услышал этот голос и сумел обернуться.

— Дамы и господа, — сказала громко по-английскиФумико, — я пресс-секретарь банка Фумико Одзаки. Сегодня в отеле«Империал» произошла трагедия, в результате которой оказались тяжело раненныминаш президент Тацуо Симура и первый вице-президент Сэйити Такахаси. Обадоставлены в больницу. Мы надеемся, что их здоровье позволит им в будущемвернуться к руководству банком.

В данный момент обязанности президента исполняетвице-президент банка Каору Фудзиока. Мы уверены, что все наши клиенты могутбыть спокойны, их интересы не пострадают. Что касается полиции, то она, какобычно, оказалась не на высоте.

Старший инспектор Цубои не нашел ничего лучшего, какзадержать нашего друга, иностранного эксперта, прибывшего к нам из Европы. Мынадеемся, что это недоразумение…

Дальше Дронго не слышал. Его вывели и посадили в машину. Онуспел увидеть, как буркнул какое-то ругательство Цубои. И затем машинатронулась в сторону полицейского управления, находившегося за станцией Хибия,совсем рядом с отелем.

Дронго привезли в полицейское управление, сфотографировали,сняли отпечатки пальцев. И затем поместили в одиночную камеру. Когда дверь заним захлопнулась, он огляделся. Небольшая кровать, которая ему явно не поросту, небольшой бачок в углу, раковина. Маленький стол, привинченный стул. Окнопод потолком, закрытое решеткой. Светлая комната метров четырнадцати.

Это не «Хилтон», вздохнул Дронго. Какая молодец эта Фумико,она устроила настоящий скандал. Теперь Цубои должен либо предъявить емуконкретные обвинения, либо выпустить из тюрьмы.

У него не отобрали ни ремень, ни галстук. Это была камерапредварительного заключения, и здесь не отбирали одежду. В Японии только послеприговора суда у заключенного отбирают одежду, выдавая голубую или синюю форму.

Дронго подумал, что этот день не самый лучший в его жизни.Утром погибла бедная Сэцуко, потом этот прием и выстрелы в руководителей банка.И, наконец, его собственный арест. Он разделся, с трудом умещаясь на тюремнойкойке.

— Надеюсь, завтрашний день будет лучшенынешнего, — вздохнул он, перед тем как заснуть.

Спал он, как обычно, беспокойно. И в снах к нему все времяприходила Сэцуко. А под утро он увидел и Фумико.

Утром его рано разбудили, принеся обильный завтрак. Оннедовольно убрал поднос с завтраком и попытался заснуть, но дежурный постучалпо двери. Это означало, что нельзя спать и нужно завтракать.

«Кофе в постель», — подумал Дронго. Даже в лучшихотелях он редко заказывал завтрак в номер, предпочитая спускаться вниз. А здесьему приносят завтрак в камеру. Стандартный набор масла, хорошо нарезаннойколбасы, джема, даже мед положить не забыли. Горячий завтрак, состоящий изомлета с беконом.

Прямо пятизвездочный отель, с той лишь разницей, что кофе несовсем горячий и не в серебряном чайнике. Хотя зачем ему здесь серебряныйчайник.

Он выпил кофе и съел булочку с маслом, после чего убралподнос и сел на кровать. «Во всех тюрьмах одинаковый идиотизм. Почему нельзяспать после определенного часа? Понятно, что не разрешают спать в колонии, гденужно выполнять определенную работу. Но почему нельзя спать в камерепредварительного заключения, непонятно. Надо пожаловаться в Женеву или вГаагу, — подумал он, пожимая плечами. — В конце концов, нельзя такнарушать права заключенных».

Слава богу, он еще не заключенный, а подозреваемый. И еслиФумико вчера не нашла Тамакити, то он будет подозреваемым весь нынешний день.Дронго встал и, подойдя к двери, постучал. Когда появился дежурный надзиратель,он попросил принести ему газеты. Но дежурный ничего не понял. Дронго несколькораз повторил слова «газеты» и «журналы» на разных языках, но надзирательпо-прежнему не понимал. Дронго вернулся на свое место. Минут через десять ему вкамеру бросили газеты. Очевидно, дежурный догадался спросить, что означают егослова. Но на большее у него мозгов не хватило. И он бросил в камеру пачкугазет… на японском языке.

— Идиот, — прокомментировал Дронго. Тем не менееон взял газеты, добросовестно просмотрел цветные картинки. В японскихиероглифах он все равно ничего не понимал. Во многих газетах на первой полосебыло сообщено о трагическом происшествии в банке. Были помещены фотографии всехруководителей банка.

«Как они оперативно сработали, — подумал Дронго, —даже умудрились найти фотографии во все утренние газеты. Впрочем, для того ипресс-службы, чтобы своевременно обеспечивать газеты нужными фотографиями.Интересно, почему этот кретин инспектор не вызывает меня на допрос? Мог быпоинтересоваться, что я о нем думаю. Или переводчик у них выходит на работу сдвенадцати часов дня?

Может, у них есть свой профсоюз полицейских переводчиков».

Он попросил принести ему бритву. Полицейский мгновенно егопонял и принес электрическую бритву в коробочке. Дронго покачал головой,показывая на станок. К его удивлению, ему быстро принесли бритвенный набор икрем для бритья. Дежурный даже принес крем после бритья. Очевидно, заключенныев этой камере не были лишены некоторых удобств, столь естественных в нормальнойжизни.

При временном задержании у подозреваемых не отнимают ихличных вещей, за исключением часов и денег. Почему-то ценности изымаются вовсех странах мира. Хотя это всего лишь свидетельство недоверия к собственнымнадзирателям, которых могут подкупить заключенные. Если в камере много народу,то изъятие денег еще можно оправдать тем, что они могут быть отобраны другимизаключенными. Но когда человека помещают в одиночную камеру и отнимают деньги,то делают это только для того, чтобы заключенный не имел возможности передатьсвои деньги надзирателю.

Он ждал около двух часов, пока наконец дверь не открылась ив комнату не вплыл невысокий японец. У него была лысая голова, круглая, какотполированный шарик. И мелкие черты лица, словно нарисованные на этом шарике.