44. Быть непреложно убежденным в том, что доброта,отзывчивость, уважительное отношение к другим будут этими другими истолкованыкак слабость, уязвимость и возможность легко им манипулировать.

45. А также — в том, что напористая грубость в общениис другими людьми воспринимается как черта сильной личности.

46. Бояться фиброскопии (если ты мужчина) и родов (если— женщина).

— Тебе бы стоило снять фильм об этом… — засмеялсяодин из «друзей».

«Еще один фильм. Они не умеют думать ни о чем другом. Незнают, что я делаю, хотя не расстаются со мной ни на минуту. Я ведь не снимаюфильмов».

Работа над фильмом начинается с того, что некто, именуемыйпродюсером, прочел какую-то книгу или проникся блестящей идеей за время поездкипо автостраде Лос-Анджелеса, похожего на один огромный пригород. И вот водиночестве, в машине он придумывает, как воплотить эту идею на экране.

Прежде всего он узнает, можно ли приобрести права наэкранизацию книги. Если нельзя, то отправляется искать в качестве исходногоматериала что-нибудь другое — в конце концов только в Соединенных Штатахежегодно выходит 60 тысяч новых книг. Если же можно, то звонит автору ипредлагает ему продать права на экранизацию за весьма скромную сумму.Предложение это, как правило, принимается, потому что попасть на фабрику грезмечтают не только актеры и актрисы: каждому автору льстит, когда написанные имслова превращаются в образы.

Договариваются пообедать вместе. Продюсер говорит, что«книга — настоящий шедевр и просто просится на экран», автор же ее — «гений,который заслуживает славы». Писатель сообщает, что работал над романом пятьлет, и изъявляет желание принять участие в работе над сценарием. «А стоит ли,здесь ведь своя специфика, — слышит он в ответ. — Но я вам обещаю —результатом останетесь довольны».

Затем произносится фраза: «Мы бережно сохраним дух вашейкниги». Причем обоим собеседникам известно, что это — ложь, причем полнейшая ибесстыдная.

Писатель думает, что на этот раз он примет предложенные емуусловия, обещая самому себе, что уж в следующий — проявит твердость инеуступчивость. И соглашается. Продюсер рассказывает, что в будущем фильме вглавных ролях снимутся такие-то и такие-то звезды, — и это тоже ложь,которая, однако, повторяется каждый раз, когда надо кого-нибудь улестить. Онпокупает так называемый «опцион», а иными словами — платит десять тысяч долларовза то, чтобы права оставались за ним в течение трех лет. А что потом? «А потоммы заплатим в десять раз больше, и вы получите двадцать процентов прибыли отпроката». На этом деловая часть разговора завершается, ибо писатель уверовал,что заработает колоссальные деньги.

А вот спроси он кого-нибудь из понимающих людей, то узналбы, что волшебники из голливудских бухгалтерий умеют сделать так, чтобы балансфильма никогда не был положительным.

Обед завершается тем, что продюсер достает многостраничныйконтракт и спрашивает, можно ли подписать — с тем чтобы студия была уверена,что товар у нее в руках. Писатель, косясь одним глазом на процент(несуществующий), а другим — на собственное имя, красующееся на афишахкинотеатров (этого тоже не будет, ибо в самом лучшем случае довольствоватьсяпридется титром «…по мотивам романа такого-то…»), недолго думая, подписывает.

Суета сует — все суета, и нет ничего нового под солнцем, какзаметил Екклезиаст, сын Давидов, больше трех тысяч лет назад.

Продюсер принимается обивать пороги студий. У него уже естькакое-никакое имя, так что двери перед ним открываются, но это вовсе не значит,что его предложение примут. В случае отказа он даже не даст себе труда сновапригласить писателя на обед, просто пришлет ему письмо примерно такогосодержания: «Несмотря на все усилия, киноиндустрия еще не может оценитьблагодарный материал, а потому я вынужден возвратить контракт» (сам-то он его,разумеется, не подписал).

Если же предложение принято, продюсер отправляется к тому,кто стоит на самой нижней ступеньке этой иерархии и соответственно меньше всехполучает, — к сценаристу. К тому, кто целыми днями, неделями, месяцамисоздает оригинальные сценарии или мастерит экранизации, адаптируя книгу дляэкрана. Наработки отсылаются продюсеру (а вовсе не писателю), и тот, какправило, с ходу бракует первые варианты, будучи уверен, что сценарист можетсочинить получше. Еще сколько-то недель юное дарование или матерый профессионал(середины здесь нет) не спит ночами, поддерживая вдохновение литрами кофе ипереписывая по несколько раз каждый эпизод, который продюсер отвергает илиперекраивает до неузнаваемости, вызывая у сценариста законный вопрос: «Если онтак хорошо все понимает, почему сам не пишет?» Однако в эту минуту сценариствспоминает о своей зарплате и без долгих уговоров возвращается за компьютер.

И вот наконец текст почти готов: теперь продюсер проситубрать кое-какие политические намеки, которые могут вызвать раздражение уконсервативно настроенных зрителей, и прибавить поцелуев, потому что этонравится женской аудитории. И чтобы у истории были начало, середина, конец, ибыл герой, способный всех довести до слез своими жертвенностью исамоотречением. И чтобы кто-нибудь в начале потерял любимого, а в финале —вновь обрел. В конце концов почти все сценарии сводятся к следующейнезамысловатой линии:

Мужчина любит женщину. Мужчина теряет женщину. Мужчинанаходит женщину.

Девяносто процентов фильмов — суть вариации на эту самуютему.

А в тех, которые не подпадают под это правило, в качествекомпенсации должно быть очень много драк, погонь, стрельбы и спецэффектов,чтобы порадовать публику. Формула, гарантирующая успех, давно выведена итысячекратно проверена, так что рисковать не следует: от добра добра не ищут.

И куда же теперь, вооруженный сценарием, который он счелвполне сносно написанным, отправляется продюсер?

На поиски студии, способной профинансировать проект. Однакона студии — длинная очередь фильмов, предназначенных для демонстрации впустеющих с каждым днем залах кинотеатров. И продюсера просят либо подождатьнемножко, либо найти независимого дистрибьютера, но сначала подписать очереднойгигантский контракт (где предусмотрены эксклюзивные права даже в случае прокатаза пределами планеты Земля), беря на себя ответственность за выделенные ипотраченные деньги.

И вот в эту-то минуту на сцену выходит человек, подобныйДжавицу Уайлду. Независимый дистрибьютер, которого не узнают на улице, но затов мире кино знают все. Тот, кто не открывал тему, не редактировал сценарий, невложил в проект ни единого цента.