мной. Просто я долго уходил от ответа.

Порой, в самые тоскливые минуты, Сэм вспоминал свой предпоследний разговор с мамой.

— Они все обманывают. И я. Я привык. Не в этом дело.

— И?.. — не поняла она родного сына.

Впрочем, она никогда его не понимала. Совсем.

— Не там ищешь. Не там и не то. Себя ищешь? Так в себя и загляни. Чужая история тебе не поможет. Не помогу я тебе! — почти во весь голос прокричал ей он. — У каждого своя судьба. А я лишь зеркало. Зеркало, понимаешь?!. Проходи сквозь — и иди. Больше я ничего не могу.

Сэм сел, бессильно опустив руки. Ему хотелось пожалеть как-то мать, выказать ей сочувствие, сказать, что не надо отчаиваться. Но он не смел.

— Ублюдок, — спокойно бросила она ему в лицо.

А он-то думал, что достучался до нее.

Это естественно: людям страшно, когда у них, нормальных, рождаются порочные дети.

Сэм убеждал себя в этом снова и снова. Хотя и понимал: не надо никаких особых обстоятельств, чтобы был трагизм или чтобы было по-человечески. Человек нужен только. Чтобы был.

Его брат, нерожденный, мог бы быть человеком. Человеком, а не маской.

И человек человеку сказал: «Ублюдок!». Вот тебе и вся правда.

Сэм не стал ждать продолжения. Он собрал походный рюкзак и ушел из жизни людей.

Ушел навсегда.

— 4-

— Ты говоришь: справедливость, — а она обоюдоострая бывает, справедливость. Не суди и не судим будешь? Ты не думай, я о себе достаточно знаю и богом не считаю, но и ему богом тоже не дам быть.

Угрюмо Сэм выслушал очередного клиента. Тяжелей всего ему давались заказы на «не пойми что».

— Ну, хорошо, побудете вы в его шкуре денька три-четыре и что? Вам станет легче?

— Когда он очнется… — мечтал очередной псих.

— Увидит себя без руки? Прикованным к кровати жены начальника? Разведенным? С направлением от уролога на руках? Вы поймите: так не делается. Если с телом человека что-то происходит, он начинает задавать вопросы.

— Я думал, вы как раз этим занимаетесь, — растерянно протянул клиент.

Сэм терпеливо объяснил.

— Убить, покалечить его — пожалуйста. Стереть его с лица земли, заменив на другого, — это можно. Но мстить так, как задумали вы… Слишком большой риск расследования из-за мелочёвки.

— Но разве вы так не делаете? Не вторгаетесь в жизнь другого, чтобы… — упрямо твердил клиент.

— Мы не предлагаем нашим телам совершать что-то необычное, из ряда вон выходящее. Все, что они делают, умещается в их представление о доступном и вероятном происшествии.

— Но я тоже не собираюсь делать ничего невероятного, — возразил клиент.

— Вы собираетесь прожить в теле другого человека пару дней так, как это сделали бы вы, не он. На такие вещи нужно особое разрешение. Или пустое тело.

— Так вся фишка…

— Вся фишка в том, — раздраженно прервал молодого человека Сэм. — Что вы знакомы, и, очнувшись и не обнаружив тела в порядке, он первым делом подумает на вас. А вы приведете к нам полицию.

— Я не стукач.

— Идите… отсюда и придумайте что-то другое. Или делайте все сами. 25 лет пустоши вам за такие шутки обеспечены. Только не стоит втягивать в это дело ни меня, ни нашу компанию.

— Я заплачу, — перейдя на мольбу, уговаривал его клиент.

— Вы столько не стоите. Не мешайте работать. Выход — там.

У них в конторе с самого начала был заведен отдельный выход, чтобы клиенты не встречались друг с другом.

— Я буду жаловаться, — никак не мог угомониться чудак. Пошли в ход угрозы.

Этот дурак так и не понял, что Сэм спасал его жизнь.

— Куда? На кого? Мы лишь работаем в режиме консультации. Если же докажите нашу иную деятельность, то за обращение к нам 15 лет пустоши вам гарантированно. Учтите: это с учетом сделки со следствием. Хотя с вами и разговаривать никто не будет. Разве что выторгуете себе отдельную подушку и бутылку воды на ночь. Операции с сознанием не попадают под Декрет о содействии. Как и под Амнистию. Так что жалуйтесь. Или найдите контору, где работают непрофессионалы. Мы заботимся о своих клиентах. Хотя, если вы настаиваете, за двойную плату мы можем провернуть эту штуку, а потом убить вас как ненужного свидетеля. Дадим пару минут полюбоваться на результат шутки — и все. Вас устроит такое предложение? Начнете жизнь заново в новом теле. За двойную плату, разумеется.

Последнюю фразу Сэм проговорил с особым чувством. Кто знает, может быть когда-нибудь парень еще вернется сюда, на этот раз по делу. Ирсон не любил, когда они теряли клиентов.

— 5-

Аккуратнее!

На него опять нахлынула безысходность.

«Но это мы используем себе на благо», — подумал Го.

— 6-

— Так в чем твой талант?

— Я не вижу людей… Лишь их отражения. Вернее, ничего хорошего в их будущем.

— Ты видишь их болезни или «темную сторону»? Мне попадались такие, как ты.

— Все нехорошее, и именно в будущем. Это меня… удручает.

Сэм старался смягчить риторику разговора. Он понимал: Го, как и другие, многое примерит на себя.

— Я пытаюсь сохранить оптимизм и привыкнуть.

— А ты не пробовал… в смысле удобрять, чтобы выросло что-то хорошее? — задал ожидаемый вопрос Го.

— Я учусь, — согласился Сэм. — Но это не так работает. Сложно верить, если видишь другую картинку.

— Научись видеть позитивное, — глубокомысленно заметил Го.

— Пытаюсь. У некоторых получается. Поэтому в одном из десяти случаев мои опасения… Все заканчивается хорошо.

Сэм чувствовал, что до смерти устал, у него болела спина, и этот разговор… Одни и те же вопросы. Он задавал их себе сам тысячу раз. Реальность сидела у него в печенках.

— Один к десяти? Хороший процент для ставок. Почему бы тебе не использовать этот свой дар в таком ключе?

Неунывающий Го, он пытался перевернуть любую монету другой стороной.

— Я просто надеюсь на лучшее, — безжизненно ответил Сэм.

— Ясно, смирился. Или не хочешь увеличить шансы? Нравится быть «черным прорицателем», — поймал его в ловушку Го.

— Хочу. Очень хочу повернуть все к лучшему, уметь повернуть, — искренне признался Сэм, не пытаясь уйти от ответа. — Это мое самое заветное желание. С детства. Но все, к чему я прикасаюсь, — он судорожно вздохнул. — Портиться. Хорошо, если на время. В жизни и мне иногда попадаются хорошие люди с здоровым инстинктом самосохранения. Есть же справедливость, наконец.

Сэм замер в испуге, поняв, что проговорился и выдал себя. И зачем только он затеял этот разговор? Теперь Го не станет иметь с ним дело, и придется искать новое место.

— Зеркало — это ведь не вся правда?.. — неожиданно