— И кто же мог так жестоко поступить со мной?

— Роузалин… — тихо проговорила Анабель. — Думаю, это была она.

Глава 10. Неожиданный поворот

— Зачем ты его освободила? — шёпотом спросил Остин, когда Анабель поведала ему подробности случившегося.

— Я не нарочно! — попыталась оправдаться девушка. — Откуда мне было знать, что прикосновения могут оживить статую?! — пожала плечами она и бросила любопытный взгляд на Ин Тана.

Он с интересом наблюдал за тем, как маленькие колибри-пчёлки порхают у полузакрытых бутонов, поглощая через длинные тоненькие клювики сладкий нектар. В его глазах виднелись озорные огоньки, которые бывают у детей, только начавших изучать мир.

— Он столько времени провёл в заточении, — протянула девушка, — мне даже думать об этом страшно.

— Он ведь бог! — хмыкнул Остин. — Для него это время равносильно песчинки в огромной куче песка.

— Но это не делает меня бессмертным! — произнёс подошедший юноша. — Священные письмена на моём теле стали чернеть и теперь даже я не знаю, сколько времени мне осталось. — Он приподнял рукав своего халата, обнажив руку усеянную глубокими следами чёрно-серого цвета.

— Почему это происходит? — полюбопытствовала Анабель.

— Потому что люди теряют веру в меня. — С горечью ответил он. — Родившись в семье императора, я всегда призирал своё положение, мечтая о простой жизни. Как-то раз мне удалось сбежать в монастырь, что стоял на вершине самой высокой горы. Тогда я чуть не погиб от ледяных ветров и снега, отделавшись лишь тяжёлым недугом. Когда монахи вылечили моё тело, я принялся лечить свою душу, молясь о здоровье и благополучии моего народа. Через много лет, когда недуг снова вернулся ко мне, я жалел лишь о том, что не смог помочь всем тем, кто нуждался в моих молитвах. И немного скучал по отцу. Должно быть, верховные боги меня услышали, поэтому после смерти сделали Королём обезьян.

— Король обезьян? — удивилась девушка.

— Да, — покачал головой Ин Тан. — Мой храм облюбовали мартышки, ворующие подношения. Когда люди это заметили, стали называть меня Королём обезьян.

— И зачем вообще людям ходить к твоему храму? — вмешался Остин.

— Они приходят помолиться! — ответил Ин Тан. — И в своих молитвах просят меня о здоровье для себя и своих близких!

— И как, помогает? — усмехнулся Охотник.

— Не стоит недооценивать молитву! — проговорил юноша. — Особенно, когда молятся те, кого привело к моему храму отчаяние.

— Когда святые письмена на твоём теле стали менять цвет? — попыталась сменить тему Анабель.

— Когда я начал пренебрегать своими обязанностями. — Тяжело вздохнул юноша. — Дары и хвала от молящихся, поселили в моё сердце гордыню. Я стал частенько и надолго покидать свой храм, поэтому не мог слышать просьбы тех, кто отчаянно во мне нуждался. Люди начали умирать, а вместе с ними умирала и вера в меня. Тогда-то письмена на моём теле и стали темнеть. Помню, первым потемнел иероглиф на правом запястье. И когда я это заметил, меня охватила ужасная паника. — Признался он. — Я начал искать способы всё исправить, но всё было тщетно. Пока однажды я не услышал об амулете из священного древа Ас пу, что хранился в пещере Воющей Горы в Самабахе. Так я попал в Иной Мир, где смог отыскать священный амулет. Но его забрала рыжеволосая девчонка, а меня сделала статуей. — Он выдержал паузу, а потом добавил: — Если бы я знал, чем всё кончится, провёл бы остаток времени за молитвой в своём храме.

— По крайней мере, ты пожил достаточно! — язвительно заметил парень.

— Остин! — одёрнула его Анабель, нахмурив брови.

— Ты прав! — согласился Король обезьян. — Мне не на что жаловаться. — Единственное, чего я хочу — исполнить своё обещание и навестить мальчишку.

— Навестить мальчишку? — с недоумением произнёс Остин.

— Да, — кивнул головой юноша, — сейчас меня это заботит больше всего.

— А ты не думал, что он может быть не рад твоему визиту?

— Столько времени прошло, так что это естественно. — Грустно ответил Ин Тан. — Но я всё же надеюсь, что он поймёт меня, когда узнает правду.

— Желаю попутного ветра! — бросил Остин.

— Я пойду с тобой! — вызвалась Анабель.

— Это ещё зачем? — возмутился Охотник.

— Мальчишка зол на него по твоей вине! — напомнила девушка. — Я иду, чтобы помочь всё уладить. — Она развернулась и, шлёпая по лужам, направилась в сторону Воющей Горы, оставив юношей наедине.

— Интересный у тебя камешек на шее! — произнёс монах, немного помолчав. — Белый, с красными крапинками, таких в мире людей не найти.

— Не твоего ума дела! — сквозь зубы процедил Остин, пряча камень под рубашку.

— Откуда он у тебя? — поинтересовался Ин Тан.

— Подарили!

— Для таких подарков нужен особый повод.

— Он был! — бросил парень. — Можешь не сомневаться.

— Анабель знает?

— А зачем ей знать? — усмехнулся Остин. — Нас ведь и друзьями не назовёшь. Так, временные союзники.

— Разве? — лукаво протянул Король обезьян. — А мне показалось…

— Тебе показалось! — грубо перебил его Остин.

— Пусть будет так! — согласился юноша. — Волчьи слёзы хорошо помогают, но они не безопасны. Помни об этом!

— Ты слишком хорошо осведомлён для божка из мира людей!

— Прежде чем стать богом, я был человеком! — мрачно ответил монах и смерено сложив руки на груди, острожными шагами стал пробираться по грязевым лужам вслед за девушкой.

То, что предстало перед глазами Ин Тана, когда тот добрался до Воющей горы, повергло его в шок. Он подбежал к огромному камню, что лежал на пути в пещеру и, словно не веря в то, что он настоящий, провёл по нему рукой.

— Как давно завалило вход? — тихо спросил он у стоявшей рядом Анабель.

— Вчера… — виновато ответила та. — Разговор с мальчишкой не заладился…

— Да, этот твой призрак — псих! — перебил её подошедший Остин, обращаясь к Ин Тану. — Так раскричался, что от его крика посыпались камни. Хорошо, что живы остались! — добавил он уже тише.

— Он не считает себя призраком! — заметил монах. — Так что лучше относиться к нему как к ребёнку, который может впадать в истерики.

— Ну, извини! Призрокологию мне не преподавали! — съязвил Остин и добавил: — Должно быть, это и помогло тебе выманить амулет у мальчишки.

— Предлагаю закончить все распри и подумать о том, как расчистить вход в пещеру. — Вмешалась Анабель, сложив руки на груди.

— То есть, ты предлагаешь мне толкать этот огромный камень, ради того чтобы этот длинноволосый божок мог вымолить прощение у призрака? — фыркнул Остин. — Не буду!

— Но, ведь это ты виноват в том, что камень завалили вход! — не отставала Анабель.

— И что? — возмутился Охотник. — Этот мальчишка второй раз не умрёт! А его письмена, — он указал пальцем на монаха, — продолжат чернеть, даже если он попросит