– на таких привозили обеспечение в академию. И дорога эта, судя по длинным прямым отрезкам, могла стать запасной для авиации в случае таковой необходимости. Значит, они почти на месте. Где-то здесь военный аэродром.

Рассвело, погода радовала солнцем после затяжных столичных дождей. Зимнее светило пряталось в макушках деревьев, подсвечивая голые стволы, опутавшие их лианы и низкие вечно-зеленые кусты. Юг. Ральф до сих пор так и не привык к такой зиме. Разве же это зима, когда снега нет?

Белая разметка ровными стежками прошивала дорожное полотно и уходила далеко вперед, на бешеной скорости сливаясь в одну бесконечную линию. Впереди замаячил шлагбаум, но Ник не сбросил скорость. Ральф вцепился в спину друга. Интересно, если они собьют эту палку, выживут? Адреналин брызнул в кровь. Ник, одной рукой удерживая руль, высоко поднял ладонь, и Бонк нервно хохотнул.

Они же разобьются прямо сейчас! Что за бред?!

К желто-черной палке выбежал охранник и открыл шлагбаум за несколько секунд до того, как под него проскочил мотоцикл.

– Приду-у-урок! – восхищенно протянул Ральф, и Фостер рассмеялся – услышал.

Больше препятствий на их пути не было, два поста охраны закрывали ворота уже за ними – об их визите, очевидно, передали по рации.

Мотоцикл остановился, Ник поставил его на подножку, спрыгнул, на ходу стаскивая шлем, и кивком приветствовал военных. Ральф последовал его примеру: встал на землю, широко расставив ноги, повесил шлем на ручку и взлохматил волосы.

Вот это поездочка! Страшно представить, как они полетят. Если Фостер вдруг вздумает сесть за штурвал, то, пожалуй, стоит попросить у военных запасные брюки. Мало ли.

Ральф усмехнулся и покачал головой, подошел к другу, прислушиваясь к его распоряжениям. Да…такой тон не передразнить, с военными говорил не Фостер и даже не Холд. Это – воспитанник Александра. И воспитанник обожаемый.

– Срочно – это прямо сейчас, – с каменным лицом говорил Николас.

– Мы обязаны дождаться согласия маршала, – возразил ему мужчина.

– Согласия маршала? – Фостер выгнул бровь. – Смерть его величества не повод не выполнять моих приказов. Вы ничего не перепутали, полковник? – равнодушно уточнил он.

Ральф мысленно присвистнул. Вот это поворот. А он еще удивлялся, чего это гвардейцы и военные делают стойку при виде друга.

– Прошу прощения, господин Холд, – кивнул военный, ничем не продемонстрировав своего раздражения. Разве что цепкий взгляд, брошенный им на Ральфа, Бонку не понравился. Да и черт с ним.

– Ральф Бонк, – представился он и отдал мужчине честь. Не собирается он прятаться за чужую спину, даже если это спина друга.

Военный отзеркалил его жест и договорил Фостеру:

– Борт будет готов через восемь минут. О вашем прибытии будут оповещены в Серебрянных рудниках. Вас встретят.

– Одежда? – уточнил младший Холд.

– Предоставят на месте, – поклонился им мужчина и, дождавшись холодного «можете быть свободны», ушел отдавать распоряжения.

«Интересно, а Нику дед давал в руки свою любимую игрушку?» – некстати подумал Ральф и поморщился от головной боли. Ну вот, не стоило ему вспоминать о разговоре с Юрием.

Опускается в яму закрытый гроб. Горсть земли летит на каменную крышку. Вот и всё, прощай, отец. Оба твоих сына сошлись лишь в одном: могиле императора не место в чаще Эдинбургского леса.

Пальцы сжимают зажатую в ладони игрушку, скорбное выражение – маска на лице. Он опускает голову и улыбается. Пусть и после смерти, но он, наконец, ответил Александру «нет».

– Ваше величество? Вы просили сообщить сразу, как что-то станет известно.

– Да, – шаг в сторону.

– Курсант Бонк покинул дворец вместе с господином Холдом-младшим.

Короткий кивок, он снова у края могилы.

– Подождите! – жесткий приказ.

Любимый солдатик императора брошен в могилу. Не принимаешь милость? Смеешься над условностями?! Императору не отказывают! Вернись ко мне, Ральф!

– Закройся! – с нажимом сказал Бонку Фостер и положил прохладную ладонь другу на лоб.

Закрыться? Как?

– Как ты закрылся от Эдинбурга.

Бонк кивнул и, сцепив челюсти, прошептал:

– Отказывают. И еще как.

К самолету их проводили. Ральф не запомнил лица военного, и дорогу до взлетной полосы не запомнил: в голове то и дело вспыхивали картинки похорон, и Бонк сосредоточенно их оттуда выкидывал. Выкинул, вроде бы.

Двигатели гудели, ветер бил в лицо – провожатому, чтобы его слышали, приходилось кричать. Только до Ральфа всё равно долетали обрывки фраз. Пристегнуть ремни … сухой паёк. Обычный инструктаж.

Летом, еще до того, как в Академию пришел Ник, Ральф вместе с остальными сокурсниками прыгнул с парашютом. Не так, чтобы он был в сильном восторге от этого события, но и равнодушным не остался. Правда, тот, учебный самолет, не отличался комфортным салоном. Здесь же было всё, чтобы с удовольствием провести в небе несколько часов. Даже вон, столик имелся, стационарный, а не откидной.

Ник сел, и Ральф опустился в соседнее кресло. Оба они щелкнули нехитрой застежкой ремня безопасности, и вовремя – самолет начал движение, быстро набирая скорость, а затем и высоту. Уши закладывало.

Ник протянул Бонку бутылку с водой и сообщил:

– Я спать.

Ральф кивнул и посмотрел на синеву за окном, щурясь от яркого солнца.

Несколько часов в закрытом пространстве, почти шесть миль над землей. Так себе перспективка. Но лететь с Ником, однозначно лучше, чем одному несколько дней тащиться в поезде.

Бонк покосился на друга. От жуткого сочетания совсем молодого лица и седых волос заныло в груди. Не привык он к такому Фостеру.

А он еще собирался хорошенько расспросить Ника о его планах на счет сестры. Любовь-морковь, серьезные намерения и всё такое. Провести профилактическую беседу, твою налево! Какая уж тут беседа … Это даже на любовь не похоже, это что-то другое. В миллиарды раз сильней и в столько же раз больнее, судя по белым волосам друга.

Чертов лес! Ты уже забрал Рэндольфа, зачем тебе Алиана?!

Самолет сделал круг, стекло иллюминатора отразило его злое лицо.

«Где она? – мысленно спросил Ральф у отражения. – Верни её мне, верни её Николасу!»

Ничего. Только светятся синим неоном глаза двойника. Пустота. Почти нормальность, если б не белые искры в его волосах. Темнота больше не приходила, молчал его лес. И демон молчал.

Ральф сцепил челюсти. Смеешься? Молчишь? Он тоже будет молчать, когда спалит к чертям этот гребанный лес! Плевать, что Бонк вроде как его хранитель. Было бы что хранить.

Самолет тряхнуло, замигали предупреждающие лампочки, и знакомая темнота ласково потрепала светлые волосы Ральфа.

«Ты ведь сам этого хотел, мой мальчик?»

Снова заболтало самолет, заорали аварийные сигналы, и кислородная маска выпала прямо перед лицом Ральфа. Бонк ладонями впился в жесткие подлокотники, мотнул головой – на лбу