меня к тебе, пусть они пока у тебя побудут. Носить их мне в пехоте не по уставу. А вдруг еще в кавалерию вернусь. Тогда приеду к тебе за ними. Мне же их сапожник перешил после того случая.

— За сапоги не переживай. В целости и сохранности будут. — Самсамыч взял бутылку и немного плеснул в стаканы, — За твои кавалерийские сапоги тогда.

Они выпили, и Груша взял небольшой походный чемоданчик и пошел к выходу. У дверей он вдруг остановился и постояв немного повернулся к Самсамычу:

— Слушай доктор, а может ты что ни будь им с мозгами сделаешь? В смысле, в правильную сторону их повернешь?

— Вопрос конечно интересный. Подумаю.

***

Прошло три недели с отъезда Груши. В клинику больше не привозили випов и Самсамыч, делая по пять-семь операций ежедневно, набрал требуемые статистические материалы для кандидатской и вчера вечером, внеся окончательную корректировку в текст, распечатал черновой вариант. Сегодня, была среда, библиотечный день и он собирался отвезти рукопись профессору Смоленскому.

Было семь утра, он проснулся, но продолжать лежал в кровати, перелистывая медицинский журнал, который вчера прихватил с собой из клиники. Вдруг утреннюю тишину разорвал громкий и настойчивый звонок телефон. Самсамыч дотянулся рукой до тумбочки и посмотрел на экран. «Номер Первый», высветилось имя абонента.

— Да, профессор. «Доброе утро», — осторожно произнес Самсамыч.

Ты, где, — раздался напряженный голос Климовича.

— Здесь у себя, в общаге.

— Давай, собирайся. Я через полчаса к тебе заеду и поедим в клинику.

— Что случилось то? — Самсамыч скинул одеяло и опустил ноги на пол.

— Потом объясню. Буду ждать в машине перед входом, — ответил профессор и отключился.

Самсамыч быстро принял душ и выйдя в комнату, стал одеваться. Натянув брюки, он подошел к раскладной сушилке для белья, на которую вчера вечером, постирав, повесил выстиранные рубашки, в которых он ходил в клинику, но они все были еще влажными. В шкафу, на плечиках висела одна лишь старая, выцветшая ковбойка, в которой он приехал из N- ска и с тех пор ни разу ее не надевал. Выбора не было и он, надев ее, почувствовал, в нагрудном кармане какой-то предмет. Сунул руку в карман, достал маленькую пластиковую коробочку и открыв ее, увидел тот самый нейростимулятор, который он должен был поставить Курочкину, тогда еще в райбольницы. Не задумываясь, он закрыл коробочку и сунул ее обратно в карман. Немного подумав, прихватил рукопись диссертации на всякий случай, спустился вниз и вышел на улицу. Минут через пять подъехал черный мерседес профессора. Стекло со стороны пассажирского места опустилось и выглянувший из салона Климович, показал рукой, чтобы он зашел и сел с другой стороны.

— Ну, что там с твоей диссертацией, — спросил профессор, когда Самсамыч уселся в авто.

— Да, вот хотел сегодня отвезти Смоленскому на рецензирования, — удивленно посмотрел на профессора Самсамыч и показал увесистую папку с бумагами.

— У меня то же были кое какие замечания. Хотел, с тобой обсудить, до Смоленского. — и профессор предупреждающе, глазами показал на затылок водителя и приложил палец к губам, — Приедем поговорим на месте. А сейчас извини, мне надо почту просмотреть, — И он вытащил из портфеля ноутбук и положил себе на колени.

Подъехав к клинике, они вышли и поднялись в кабинет профессора.

— Сюда заходи. — Климович подошел к малозаметной двери и открыв ее ключом, пропустил внутрь Самсамыча.

Это была небольшая, обставленная мягкой мебелью комната, без окон, подсвеченная скрытыми потолочными светильниками, с книжным шкафом ручной работы у стены. Самсамыч первый раз оказался здесь и с любопытством посмотрел на профессора.

— Здесь я отдыхаю в перерывах. Садись, — он указал на большое кресло у журнального столика, а сам сел напротив на диванчик.

Самсамыч развязал папку с диссертацией и положил на столик: Какие замечая, профессор?

— Никаких. — Профессор встал и подойдя к двери, приоткрыв ее, выглянул в кабинет. Потом снова плотно прикрыл дверь и вернулся к столику. — Значит так. Мне вчера вечером позвонили оттуда, — Климович поднял глаза к разрисованному цветами потолку и для убедительности поднял руку с вытянутым указательным пальцем. — И сообщили, что сегодня в шестнадцать часов я должен буду оперировать, — профессор перешел на шёпот и закончил, — Сам понимаешь кого.

— Кого, — не понял Самсамыч.

— Его. Супер випа, — профессор закрыл глаза и перекрестился, а потом снова посмотрел на Самсамыча. — Но я боюсь, что у меня не получится.

— Чего бояться то? Уж лучше вас никто эти операции не делает.

— Они так то же считают, — печально произнес профессор. — Но здесь другое, это страх. Он вот здесь, — и он постучал себя рукой по груди.

— Хорошо. Давайте я сделаю, — без тени сомнения предложил Самсамыч.

— Я же говорю, они доверяют операцию только мне.

— Тогда я ничего не понимаю. От меня, тогда что вы хотите?

— Говори тише. Есть одна идея. — Профессор встал с диванчика и подойдя к книжному шкафу, открыл глухую створку, вытащил какую-то коробку, похожую на упаковку для пиццы и вернувшись, положил ее на стол перед Самсамычем, — «Вот. Открой, посмотри».

Самсамыч осторожно снял крышку с коробки и вскрикнул от неожиданности, — Ой! Внутри лежала чуть сморщенная маска, из тонкой резины, с пустыми прорезями для глаз и рта, а рядом белый паричок, бородка и усы, один в один как у профессора.

— Что это, — Самсамыч с удивлением покосился на профессора.

— Это мое лицо. Точнее сказать, маска моего лица, — Профессор достал маску и держа аккуратно за краешки, чуть потряс ее. Маска легко растянулась и все морщинистые складки расправились. — Я заказал ее, через месяц после того, как мы выиграли этот государственный тендер. Я знал, что этот день наступит.

— Я так понимаю, вы хотите, чтобы операцию провел я, под вашей маской, — Самсамыч вытащил из коробки усы с бородкой, приложил их к лицу и вопросительно посмотрел на профессора. — А почему именно я? У вас, насколько мне известно, есть особо приближенные сотрудники в этой клинике.

— Потому, что лучше тебя эти операции здесь никто не сделает. Именно поэтому я тебя стал переключать на випов. — Тут профессор протянул в сторону Самсамыча чуть подрагивающие ладони, — Как видишь, такими руками, даже гнойник на теле сейчас вскрывать нельзя. А отказаться от операции, значит закрыть клинику. Поэтому, я очень рассчитываю на тебя Самсамыч.

— Хорошо, внешность я допусти изменю. А голос?

— Во время операции много не говорят. А от напряжения, сам знаешь, как может измениться голос, — Профессор положил маску в коробку. — Операция назначена на шестнадцать часов. Я пойду, займусь пока текущей работой по клинике. А ты оставайся здесь. — Вот холодильник с продуктами, микроволновка,