под которым до этого подслушивали за происходящим в доме, где находился Лев Азарьев.

— А что мы расселись?… Устали, — развёл руками Гаспаро, а с другом резко наклонились, оттолкнув гвардейцев, и бросились бежать.

Однако гвардейцы уже на следующем повороте улицы нагнали их, когда выстрелили и раненый в ногу Фабио пал позади Гаспаро. Остановившийся друг тут же поддержал его, а наставляющие оружие гвардейцы приказали следовать вместе…

— Верните нас нашему капитану, — вдруг сказал Фабио, и один из гвардейцев засмеялся:

— Вы в бегах?

— А то как же, — подхватил Гаспаро. — Знаете, как трудно быть моряком?

— Особенно супротив воли! — кивнул Фабио.

— Вперёд! Болтаете много, — толкнули их обоих гвардейцы в спины стволами орудий, и пришлось идти дальше…

Но вопреки нависшей неудаче, после беседы в кабинете коменданта, друзей уже через день связанными и без объяснений доставили на корабль, где проходила их учёба и где встретил, будто специально ожидавший, капитан.

Удивление держали друзья при себе, пока их привязывали к столбу в трюме. Капитан молча стоял в стороне, но на лице было видно крайнее беспокойство. Когда же в трюм спустился некий господин в чёрном плаще и треуголке, все расступились, пропуская пройти к арестованным…

— Люто же, — жалостливо молвил господин.

Рукой, упрятанной в перчатку, он приподнял лицо смотревшего исподлобья Гаспаро и хмыкнул:

— А выглядят слабыми. Ручаетесь за них? — оглянулся он на капитана, и тот тут же закивал:

— Да, да, ручаюсь! Умны, верны делу.

— Это смотря какому делу, — улыбнулся господин и так же медленно, как появился, ушёл.

Когда друзья остались одни наедине с капитаном, тот тут же кинулся их развязывать:

— Во что же вы умудрились влезть? Я думал, отпускал вас по делам любовным, а вы?

— Капитан, объясните? — смотрел удивлённый Фабио. — Как всё так вышло? Вы знаете что-то, я чувствую.

— А что мне знать? — смотрел широко раскрытыми глазами капитан. — Посланник явился из канцелярии, расспрашивал про вас, а потом сказал, что приведут, вот и привели…

— Выходит, что влезли во что-то, — взглянул Фабио на думавшего о чём-то друга.

— А господин сей, — продолжал капитан с глубоким вздохом. — Серьёзный господин… Марков. Служит тайной канцелярии. Где Марков, там беды.

— Марков, — думал Гаспаро и с вопросом посмотрел на Фабио. — Не он ли являлся в дом к Азарьевым и беседовал с его хозяином?

— Кажется, да, — припоминал теперь и Фабио.

— Капитан, дайте нам больше времени, прошу, — смотрел с надеждой Гаспаро, а капитан, дав им в руки небольшой мешочек денег и махнув рукой, поспешил уйти наверх.

Друзья же, не желая терять времени, скорее покинули корабль, порт, а там, наняв лошадей, вернулись к дому салона, где видели в последний раз Льва Азарьева… Был уже вечер и надежда, что Лев явится сюда вновь, грела…

— А вот и наш красавчик, — улыбнулся довольный Фабио, притаившись с другом за широкими стволами дубов у окон дома, за которыми вновь было видно, как дамы сего салона то музицировали, то вышивали, а кавалеры играли в карты.

Ещё большим было удивление, когда те самые гвардейцы, что день назад здесь схватили друзей, вновь явились. Будто следили за домом и за происходящим вокруг…

— Сами следят, а нас убрали, — заметил Фабио, и Гаспаро, оглянувшись на гвардейцев, добавил:

— Не зря, поди, убрали… Здесь всё неладно.

— Гляди-ка, — поразился пуще прежнего Фабио, наблюдая, как гвардейцы, кивнув кому-то в стороне, ускорили шаг к дому.

Дверь им открыл дворецкий и тут же попал под тяжёлый удар руки. Что было дальше, друзья рассмотреть не могли, но оставались на месте. Тем более, что окно кабинета вновь открыла любимая Льва, уединившись с ним для беседы…

— Нет иного выхода, как готовить к выкупу, — сказал Лев, поцеловав ручку милой. — Тебе снова жарко? Не стоит окна всё время открывать. Мало ли кто там может проходить.

Любимая с удивлением посмотрела и села на кресло у окна:

— Может всё же передумаешь да поговоришь с отцом ещё раз? Нет среди этих бумаг нужных.

— Ничего, дорогая моя, — засмеялся нервно Лев и резко стал ещё более серьёзным. — Отыщем и их… Ненависть у нас с ним друг к другу. Заклятая… Дом спалю, но всё достанется только мне… Нам, — склонился он вновь над любимой, и губы их сомкнулись в долгом поцелуе…

Глава 21

Увлёкшись подслушиванием, друзья вздрогнули от резко появившихся за их спинами… Почувствовав, что кто-то наставляет штыки орудий, они подняли руки и медленно выпрямились. Молчаливо, надеясь, что может кто что объяснит или огласит приговор, друзья следовали за ведущими их к выходу гвардейцами.

Однако молчание длилось, пока не пришли к одному из богатых домов. Друзей провели к кабинету, у дверей которого стояло двое охранников, и те тут же пропустили войти.

Гаспаро и Фабио ещё некоторое время тихо стояли посреди кабинета, уставившись на смотревшего в окно богатого господина. Его длинные кудри парика слегка колыхались при каждом движении руки, подносящей к губам находящийся в ней бокал вина, а сам он смотрел задумчиво в окно. По глазам господина было заметно, что данное занятие является чуть ли не самым любимым. Но…. выдержав долгую паузу…. он заговорил мягким, ровным голосом:

— Удивительно, как люди ходят…. живут…. не замечая друг друга. О! Вон, как этот офицер не заметил, что мальчишка чуть не попал под колёса бешено мчавшейся кареты. Ему всё равно… Он просто прогуливается дальше. Его даже не удивило, что карета так неслась… А мальчишка? Отряхнулся от испуга и дальше поскакал со своей беспечностью. Им всё равно… Жизнь продолжается, и ладно. Они счастливы тем мгновением… Ай, вон…. тот иностранец, удивляющийся, разводит руки. Не понимает он сей жизни… И пусть, что там, где-то вне России, кто-то как-то живёт иначе. Не понять им, что не будет того равенства, к которому так стремятся. Ни тут, ни там, где будто вот-вот и все равны. Не будет богатых и бедных?… Их ограниченным умам не понять, что никогда…. никогда не наступит того равенства. Всё это наивные мечты. Глупые, осмелюсь сказать… Эх, эх, эх… А вы как думаете? Ведь Вы как раз не из России, — указав бокалом в сторону Гаспаро, вопросил господин.

Не растерявшийся тот тут же ответил:

— Однако нам прекрасно известно, что такое рабство.

— И Вы жаждете остаться в России, чуть ли не стать рабами? — с удивлением смотрел господин теперь на Фабио. — Вы вдруг заделались в моряки, гуляете, будто родились здесь, а дома словно не ждут. Почему?

— Вздор, — ответил резко Фабио. — Дома нас ждут. Но мы верим в судьбу, которую можем