— Ничего Лев им не сделает. Не посмеет. Теперь мы находимся под охраной и очень сильной.

— Не знаю ничего об охране, — отдёрнула она руку, а в глазах так и не исчезало беспокойство.

— Голубушка, давайте лучше поговорим о нас, — ласково молвил Павел Александрович, выполнил поклон, но заметил, как взгляд дорогой собеседницы снова обратился к окну.

Теперь они оба стояли рядом, наблюдая, как за воротами появился подглядывающий за Юлией, беседующей с младшим Азарьевым, знакомый им Гаспаро…

— Вот на него охрана как раз и не обратит внимания, — улыбнулся Павел Александрович, наблюдая с удивлённой гостьей за тем, как Гаспаро прокрался в сад и наблюдал сначала из-за зарослей шиповника.

Потом же, когда Юлия случайно заметила его лицо и что он кивнул в ответ, Гаспаро услышал, как она сослалась на недомогание, лишь бы вернуться скорее в дом.

Будто понял какой намёк, Гаспаро дождался, когда Лев отправится дальше прогуливаться по саду. Несколько раз на него оглянувшись, Гаспаро отправился по следам любимой. Словно шаловливая удача снова была на его стороне и укрывала ото всех… Удалось ему без всяких препятствий войти в дом…

Уже в открытые двери гостиной Гаспаро видел стоящую у окна Юлию, которая с волнением что-то высматривала…

— Милая, — прошептал он, и та вздрогнула, резко обернулась и тут же кинулась к нему:

— Гаспаро! Ты?! Как удалось обойти охрану?!

Сразу попала в его жаркие объятия, в которых ни он, ни она не удержались, чтобы не одарить губы друг друга долгим поцелуем.

— Милая, — обнимал Гаспаро её, а Юлия, на щеках которой вдруг покатились слёзы, мотала головой:

— Нет, это ты милый, ты…. мой милый Гаспаро…

— Твой, — снова прошептал он, и губы их вновь сомкнулись в поцелуе…

Глава 24

Тихонько закрыв двери гостиной, Алёна еле сдерживала улыбку от того, что застала сестру в объятиях Гаспаро. Она искренне радовалась за неё и была готова на всё, чтобы скрыть случившуюся встречу.

Вышедший из кабинета отец, а следом за ним и Анна Романовна, заставили Алёну резко выпрямиться и скорее кинуться в объятия:

— Папенька! — крепко обвила она его руками, а говорила всё громче. — А я искала Вас! Так искала Вас, папенька! Послушайте меня, папенька!

— Что случилось, дитя моё?! — опешил тот, обнимая дочь и взглянул на свою спутницу, на лице которой было выражено крайнее удивление.

— Папенька, миленький, — лепетала Алёна. — Я такое видела в саду! Такое! Пойдёмте скорее туда!

— Что же ты там увидела такое? Обожди чуток, — старался задержать её отец, пока она настырно тянула за руку уйти, куда звала. — Видишь ли ты, что у нас гостья?!

— Ой, простите, Анна Романовна, — присела в приветствие Алёна. — Безмерно удивлена и рада Вашему визиту! Ах, простите, за подобное волнение, но там в саду чужие люди пытаются пробраться в дом!

— Что?! — не на шутку насторожился отец, но рука Анны Романовны остановила его.

Он оглянулся, а взгляд её c подозрением обращался ко вдруг выпрямившейся Алёне. Было видно, как та себя ощутила будто вновь в доме воспитательницы. Ничего не говоря, Анна Романовна резко сорвалась с места и тут же открыла дверь в гостиную.

— Ах! — вскрикнула там отпрянувшая от раскрытого окна Юлия и повернулась к вошедшим отцу, сестре и воспитательнице.

— Что происходит? — удивлённо смотрел Павел Александрович, на что Анна Романовна спокойно сообщила:

— А то, что здесь что-то происходит, что я вовсе не желала.

— Душа моя, пройдёмте в сад, — позвал он её, подав руку.

Как только они оба покинули гостиную, Алёна кинулась к сестре:

— Где он? Успел?

— Тихо, — засмеялась счастливая та. — Конечно же успел. Ты так кричала, что мы поняли всё. Он обещал вернуться нынче же ночью.

— Да как же? Хотя, — оглянулась Алёна на дверь. — Подождём… Может и обойдётся…

Ещё долго видели они из окна, как по саду прогуливались, тихо беседуя воспитательница и Павел Александрович. Так хотелось быть где-то возле, чтобы слышать, о чём идёт речь, но видели явное недовольство Анны Романовны…

На вид миловидная, средних лет женщина, Анна Романовна всегда была излишне строга к каждой из воспитанниц. Только теперь как-то особенно казалось, что она, отдав сестёр Захаровых в дочери давнему другу, переживала за их судьбы больше, чем когда-либо. И лишь она и сам Азарьев знали о многом…

— Душа моя, — поцеловал он вновь её ручку, завершая столь долгую беседу. — Обещаю, ни сын мой, ни какой иной неприятный человек не удостоится чести отнять у них то счастье, которое я собрался подарить.

— У Вас доброе сердце, но помните, я боюсь тех слухов, что ходят, — повторила опасения Анна Романовна. — Если бы я знала, что в этом доме происходят некие странные и опасные вещи, никогда бы ни одну из моих девочек не отдала бы сюда.

— Я до последнего надеялся, что опасности нет, — повинился Азарьев. — Но уверяю, я вовремя обратился в канцелярию за помощью. Они расследуют дело, сообщают обо всём мне и очень скоро, очень, уверяю, всё будет прекращено. Моему сыну придётся отвечать, коль он, действительно, замешан во всём, в чём его подозревают.

— Представляю, что Вы чувствуете, — смотрела Анна Романовна так, словно сняла маску строгости, стала настоящей, сочувствующей особой. — Он же Ваш сын.

— Вы всё ещё не верите мне, — улыбнулся, не скрывая грусти, Павел Александрович. — А я уверяю Вас, что всегда любил только Вас.

— Ах, умоляю, Вы снова не сдержали обещания не говорить и слова о любви, — с укором взглянула его милая душе собеседница, но она скорее отвела взгляд в сторону. — Решите поскорее эти дела, чтобы девочкам не угрожала опасность. Не обещайте ничего, просто сделайте это.

Она сразу, только договорила, оставила его в саду одного. Быстро увезла её ожидавшая всё время у входа карета, и, пока не исчезла из вида, Павел Александрович так и смотрел ей вслед…

— Никак не забыть мне взгляда нашей воспитательницы, — вздохнула Алёна, когда тем вечером сидела в спальне сестры вместе с нею…

Всё им казалось, идёт как прежде: секретничают вечерами, радостные мечты не покидают, только находятся теперь в ином доме, где происходит что-то далеко неприятное и тайное. Они сидели тем вечером в спальне, ожидая прихода Гаспаро, но уже уговорились, что сделают всё возможное, дабы о данном свидании не прознал никто…

— Как она строго смотрела, когда я пыталась отвлечь папеньку чтобы сразу в гостиную не вошли да не застали тебя с Гаспаро, — вспоминала Алёна. — Сразу было видно, не поверила Анна Романовна мне. Будто насквозь видела.