— три белых точки, три крохотных шрама, видневшиеся на бедре Аури. Он нагнулся, чтобы рассмотреть их ближе, и разбудил девушку. Не до конца проснувшись, она улыбнулась ему, а потом проследила за его взглядом.

— Не смотри — смутившись, попросила Аури и спрятала ногу под одеяло. Рейдел откинул одеяло и замер, не отводя глаз от обнаженного тела.

— Всё ещё не нагляделся?

— Я только сейчас понял, как это удивительно, — наконец произнёс Герой — После всего, что я о тебе слышал — ни единого шрама.

Айрин стиснула зубы, но горький смех разобрал её.

— Меня вылечили. Убрали все шрамы, все раны, срастили кости… — Аури запнулась — И зубы.

— И кто же так так лечит? Сотворенные? — весело спросил Кейсар.

— Нет. Думаю, она с другой стороны.

— Что?

Аури, не отвечая, села на кровати, подтянула ноги к подбородку и обняла их, глядя в окно.

— Зато теперь я выгляжу прекрасно, не правда ли?

— Правда, — согласился шевалье и поцеловал её в плечо — Самая прекрасная девушка на Свете.

— Глупости!

— Чистая правда.

— Это потому что вы, шевалье, мало что видели.

— Я-то? Ты хоть представляешь, сколько всего может увидеть потомок Кейсаров?

— А правда — сколько? — встрепенулась Айрин — Океан Эйгона? Сказочный лес Баури? Гигантский Хайтендел? А город Императора… да погоди! Ты всё это видел?

— Кое-что. Но если хочешь, мы вместе посетим все места, что ты пожелаешь.

— А если я захочу в Каз-Карак? Островную Империю?

— Всё, что ты пожелаешь.

— А, конечно… стой, стой! У тебя было двадцать лет и ничего-то ты не увидел. Валери права — вы не пользуетесь тем, что имеете.

— Ты правда хочешь, чтобы я сейчас думал о Валери? — замер шевалье.

— И что же произойдет, если вы подумаете о ней, шевалье? — прищурилась Айрин.

— Ничего, — поспешно ответил Кейсар — Ничего в голову не идёт, пока ты рядом. Я говорил, что ты самая прекрасная девушка на Свете?

— Не уходи… аааах!

В тот же день Валери, сидя в кафе, с жалостью смотрела на опущенную голову Ройзена.

— Я не знаю, как мне быть, — глухо повторил бывший одноклассник — Как будет правильно?

— Забери меня Бездна, если я знаю, — вздохнула Валентина — Но выбор у тебя невелик. Либо ты останешься другом и забудешь про любовь, либо уйдешь.

— Но я не могу. Не уйти, не забыть.

— Тогда попробуй влюбиться в кого-нибудь ещё. Ты же в Прайбурге! Тут хватает красивых девушек.

— Зачем ты так? Неужели ты так жестока!

— Я? То есть не жизнь, которая свела их вместе, и не Аури, которая вцепилась в Героя двумя руками, а я? Потому что не хочу давать тебе пустых надежд?

Ройс молчал, не поднимая головы.

— Ладно, — смягчилась девушка — Вот, попробуй ещё одно средство.

На стол между ними легла золотая монета. Ройзен посмотрел на неё с недоумением.

— Что это?

— Говорят, в «Океане любви» лучшие шлюхи королевства. Ночь с ними стоит золотой. Таких денег у тебя наверняка нет, а если и есть, то вряд ли ты додумаешься пустить их на правильное дело. Так что вот — трать мои.

— Ты что думаешь…. — Ройс вскочил с места и осёкся, увидев, как оборачиваются посетители — Ты что же, думаешь, какие-то шлюхи заставят меня забыть Аури? — прошипел он, усаживаясь на место.

— Я думаю, хуже не станет. Зато ты точно поймёшь, любовь в тебе или похоть.

— Знаешь что…!

— Знаю, — Валери поднялась и подвинула монету ближе — Ройс, я прошу тебя — возьми и попробуй.

— Чушь какая-то! — упирался парень.

— Ты деньги-то возьми, пока нас прямо тут не обокрали. Подумай пару дней, идёт? Если не решишься — вернёшь. Но лучше, — Валери ткнула пальцем в Ройса — Отнеси их в «Океан».

— Глупость какая — пробормотал Ройзен, забирая монету — Ты даже не понимаешь о чём говоришь. Я… я ей даже письма писал. Только отправить не успел.

— Письма? Айрин?

— Да. Я там во всём признавался.

— А где они сейчас?

Ройзен дотронулся до жилета, во внутреннем кармане которого лежали те самые письма.

— Они у тебя с собой? — вспыхнула Валери — Покажешь?

Разрываемый страхом и надеждой, Ройс кивнул и достал письма. Три листа, плотно исписанные аккуратным мелким почерком. Валентина вначале скользила по ним взглядом, но эти неотправленные, потаённые послания захватили её, и она с головой ушла в чтение.

— Ну как? — с тревогой спросил Ройс. Валери, не отвечая, зачитала вслух отрывок.

«…понял после Визвотера. Самое сильное, самое волнующее чувство, что я испытывал. Я хотел заботиться о тебе, баловать, делать всё, чтобы ты была счастлива. Чтобы ты каждый день смеялась и сияла. Я мечтал дать тебе возможность делать всё, что ты захочешь, и ни в чём не нуждаться. Я мечтал, чтобы та жизнь, что ты ведёшь, та борьба навсегда закончились. Чтобы я — я! — преодолевал все препятствия, а ты смотрела на меня — и любила. Я знаю, так говорят все — но я любил тебя, как никто на свете никого и никогда не любил…»

— Ну так как? — переспросил Ройс, заметив, что Валери перестала читать и сидит, устремив взор в столешницу.

— Поправить бы стиль — и весьма неплохо, — Валери удивленно смотрела на Ройса — Ты их кому-то заказывал?

— Я же говорю, это мои письма. Личные!

— Твои? Забери тебя Бездна, Ройс! — воскликнула Валери, и посетители испуганно оглянулись — Почему ты так никогда не говорил?

Ройс молчал, опустив голову.

— Да признайся ты ей во всём полгода назад, до встречи с Героем, вот этими самыми словами… Ладно, — Валери почувствовала раскаяние — Прости меня. Ты же знаешь, Ройс, я не могу спокойно реагировать на необычные вещи. А твои письма мне очень понравились.

— Спасибо, — отозвался Ройс.

— Знаешь что? Пожалуй, ты мог бы получить неплохую скидку в «Океане». Ох, Свет и Четверо, уже два часа! — Валери поднялась с места — Ройс, дай мне слово, что хотя бы просто сходишь туда. Хотя бы посмотришь.

— Ладно.

— И сделай это до воскресной игры, договорились? А потом расскажешь мне… расскажешь, как всё прошло.

Валентина подмигнула покрасневшему однокласснику и поспешила к выходу. Уже сев в карету, она продолжала размышлять, можно ли помочь Ройсу, и какие есть варианты. И лишь подъезжая к особняку барона, она опомнилась и сокрушенно покачал головой.

«Уму непостижимо. У меня на носу самое важное и опасное дело моей жизни, а я всё зациклилась на чужих проблемах. Соберись, Валери!»

Не одна Валентина готовилась к важному делу. Красавчик Оуен с нетерпением отсчитывал дни оставшейся службы. Он знал —