день, когда Велингвар планирует запустить своё производство, станет для барона последним. Как и для него, бывшего бандита. Затем на Свет появится новый Оуен, которому не придётся иметь дело ни с Церковью, ни с благородными.

— Я счастлив, что покончил с сумрачным миром — часто говорил он Гетту, командиру гвардейцев — С благородными проще. За достойную службу — достойно награждают.

— Но и за измену жестоко наказывают, — отвечал Реймон, и у Оуена холодок пробегал по спине.

— Да, наказывают, но по-человечески. Либо тюрьма, либо быстрая смерть — отвечал Оуен — Есть там и спятившие, вроде Клиффорда. Но так-то благородные — они люди милосердные. А если уж в голове того, — Красавчик закатил глаза — То о них всем известно.

— А о нашем господине, значит, ничего такого неизвестно?

— Всякое о нём говорят — пожал плечами Красавчик — Но он не тот человек, что пытает людей для удовольствия.

— Это верно, — соглашался Гетт — Держись нашего барона — и всё у тебя будет хорошо.

После таких слов Красавчику становилось не по себе.

«Так уж устроена жизнь — говорил себе Оуен — Я лишь выбрал сильнейшую сторону».

Но пока что он продолжал жить в доме барона, и доносить на него. И каждый раз, доставая устройство для подслушивания, Красавчик трясся от страха. Он бы с удовольствием разбил и выкинул проклятую штуковину — но страх перед церковью был сильнее. Неужели я им мало рассказал? Неужели я всё ещё должен рисковать своей жизнь? Неужели барон может хоть как-то им навредить?

Оказалось, может.

— Я на краю пропасти, Гекхарт — устало говорил Велингвар, вызвав управляющего к себе в кабинет. До запуска производства оставалась неделя — Церковь, король, знать… даже торговцы — все против меня. Боюсь, успешный запуск меня уже не спасёт.

— Ещё не всё потеряно, ваша светлость, — возражал Раен.

— Я знаю, — голос барона сделался тише, и Оуену пришлось напрячься, чтобы услышать следующие слова — У меня ещё остались средства. Я ещё сделаю свой ход. Но ты, Гекхарт? Ты пойдёшь со мной до конца?

— Думаю, я уже сделал достаточно, чтобы доказать свою преданность.

— Да. Да, верно. Смотри, — теперь барон говорил торопливо — Вот оно, моё последнее средство. «Прах».

До Оуена донесся изумленный вскрик управляющего.

— Откуда?

— Это неважно. Впрочем, нет, важно. Он из запасов посланника. Лотора Сазерленда. Но гораздо важнее, для кого он.

Оуен вжал приемник сильнее, боясь пропустить хоть слово.

— Послушай, Гекхарт — голос Велингвара упал до шепота, и Оуен подался вперёд, будто надеясь лучше слышать — Это предназначено принцу. Погоди, не перебивай. Смерть наследника — да ещё от препарата из Свободных Земель — изменит всё.

— Послушайте, господин… — начал управляющий, но барон перебил его.

— Опасно? Я знаю. Но это вернёт всё вспять — договоры будут забыты, а союзы обратятся против Церкви. Я выиграю время, я приведу свои дела в порядок, и тогда уж…

— Но если у убийцы не получится? Что, если его поймают? Если он укажет на вас? Сумеет ли он вообще исполнить… такое? — в голосе управляющего Оуен уловил панические нотки. Не удивительно — бандит и сам был поражен отчаянием барона. Покушение на принца — это сведения, ценнее которых он не получал.

— Не волнуйся, Гекхарт — раздался голос барона — Тот человека сумеет всё выполнить. Он всегда рядом с принцем, и у него есть все возможности. Главное — ты со мной?

На этот раз молчание затянулось.

— Да, ваше сиятельство, — наконец ответил Гекхарт.

Дальнейший разговор Оуен плохо слушал. Ему хотелось в ту же минуту вскочить и отправиться с докладом, но было глупо так рисковать. Всю ночь Оуен не сомкнул глаз, обдумывая услышанное. А уже утром служитель, прочитав донесение, бегом кинулся к Хашу. И через час под сводами церкви Света и Разума бушевала гроза.

— Невероятно — восклицал Архиепископ Прайбурга — Просто невероятно!

— Эноби, вы должны проверить это донесение, — мрачно заметил Хаш.

— Каким образом?

— Езжайте к посланнику. Скажите ему прямо, в лоб, что барон купил его зелье.

— А если сам Сазерленд его и продал?

— Посмотрите за его реакцией. Постарайтесь понять.

— Он же почти всё потерял, — продолжал возмущаться Архиепископ — Ни с чем остался — а всё равно полон чёрных замыслов. Как после этого можно сомневаться в его связи с Изнанкой? Нет, братья, надо с этим заканчивать. Дело и так затянулось.

«Удивительно — размышлял Эноби, наблюдая за Архиепископом Хашем — Ещё зимой мы слушали о том, что грядет важнейшая битва между Светом и Изнанкой, а теперь, когда мы почти добились победы — нам говорят, что дело затянулось».

— Вы же знаете, ваше преосвященство, что с бароном будет покончено в день открытия его производства.

— Но это уж наверняка?

— Да. После неудачи барон исчезнет. Бежит из королевства.

— А если у Сильдре ничего не выйдет, — добавил епископ Хаш — То мои бойцы сделают всю работы.

— Зальют кровью улицы Прайбурга, — мрачно заметил Эноби.

— Что поделать? — пожал плечами Епископ.

— Ты прав, брат! А вы, Эноби, думайте не о смертях, а о жизнях, которые мы спасаем.

Служитель мрачно кивнул, а уже через несколько минут его карета неслась к представительству. Он не стал заходить внутрь, а лишь пригласил посланника к себе на короткую беседу.

После неё Лотор буквально вылетел из кареты и устремился в особняк. Сазерленд мчался по коридорам, и все встречные испуганно шарахались к стенам. Распахивая двери могучими ударами, посланник добежал до лестницы, ведущей в подвалы, и устремился вниз, перепрыгивая через ступени.

— Живо! — прорычал он кладовщику, и тот поспешно ткнул ключом в замок, отмыкая двери в хранилище. Лотор в три прыжка преодолел комнату с заваленными товаром стеллажами, и замер у дальней стены. Требовалось вытащить нужный камень, но у Сазерленда всё прыгало в глазах от ярости.

Наконец справившись с собой, посланник положил ладонь на стену, нажал скрытые пружины и потянул за едва выступивший камень. За ним обнаружилась выемка. Лотор несколько раз вздохнул, успокаиваясь и осторожно, одними пальцами, достал длинный узкий ящичек. Открыв его, он увидел десять ампул, похожих на те, что Мириам показывала Валери. Отличался лишь содержимое — тут содержалась тёмная субстанция, клубившаяся как пар. Сазерленд провел пальцем по стеклянному ряду ампул — и достал одну. На первый взгляд такую же, как остальные. Но на ней отсутствовала печать — знак мастера, изготовившего изделие. Пальцы Лотора напряглись и так сжали коробку, что раздался слабый хруст. Опомнившись, посланник, спрятав в карман ампулу, убрал коробку на место и положил камень