кое-что расскажу, пока у меня есть время и настроение. Все равно мы с тобой в одной лодке, хм? Наверняка ты в курсе, какие слухи ходят вокруг загадочной фигуры главы организации, в которой состоишь несколько лет.

– Я пытался выйти, но мне не позволили. Сбежал, но они нашли.

– Сейчас это не важно. Послушай. Я уверен, похищение Ноны каким-то образом спровоцировало нынешнее похищение Нины, и все это связано с вашим боссом. От маргиналов разных городов штата я слышал много жутких сплетен. Я понимал, какие из них правдивы, когда человек, поведавший мне их, исчезал. Хороший индикатор, как считаешь? Никто, кроме меня, не замечал в этом последовательности. Внутреннего алгоритма. Потому что никто не знал, что они рассказывали мне лично. Самое важное, что я выяснил, заключается в следующем: до того, как основать организацию, мистер X был разорен, за долги его должны были убить. Но внезапно он очень сильно разбогател, как будто выиграл в лотерею. В начале своего пути глава организации совершил что-то очень незаконное. Но что именно?

Ларс пытливо изучал грубый, бандитский профиль Сета, фиксируя любое эмоциональное изменение. Ридли молчал, играя желваками, будто кто-то шевелился под щетиной.

– Похищение Нины – лишь многократно усиленное эхо прошлого. Ты ведь что-то знаешь об этом, верно? Расцвет наркобизнеса и пропавшие дети связаны между собой. О главном я догадался сам, и уже давно. Но у меня нет прямых доказательств. А ты мне помочь не хочешь.

– Хочу, но не могу, – поправил Сет с болью в голосе.

Он строго глядел на дорогу, но судорога свела его лицо, исказив мимику. Он по-прежнему рассматривал вариант, в котором убьет Лоуренса Клиффорда, чтобы выжить самому. Организация не прощает непослушных. Один человек ничего не исправит. Не сможет им противостоять. За ними огромная власть. И пойти против нее он не может себе позволить. Или все-таки рискнуть?

– Кто такой Дарт Хауэлл?

Сет отрицательно покачал головой, поджав губы. Врать он не умел совершенно.

– Нет, ты знаешь. Основатель адвокатского бюро, которое защищает сотрудников организации, когда их схватят за яйца. Как тебя совсем недавно.

Ридли глянул на него испуганно, машина вильнула на дороге и тут же выровнялась, с трудом восстановив контроль на большой скорости.

– В начале двухтысячных он сделал себе имя, выиграв дело по обвинению в отмывании денег в особо крупных размерах после сбыта товара на черном рынке. Затем этого его карьера резко пошла в гору. Это все, что я знаю.

– Этого достаточно, – кивнул Клиффорд.

С того мгновения, как послышался голос Йена, тело шевелиться отказывалось.

Нельзя было двигаться и издавать звуков, хотя мышцы затекли, а доступное пространство как будто съежилось. Мозг умолял немедленно выбраться на свежий воздух, размяться и полежать плашмя. Но крики разгневанного похитителя впрыскивали сыворотку оцепенения. То же самое было с нею, когда он пытался похитить ее ребенком много лет назад. Когда возник из ниоткуда, приподнял над землей и понес в машину.

– Нона! Где ты? Отзовись!

Судя по расщелине, сквозь которую Нина видела, что творится снаружи, на улице уже посветлело, иней растаял, и по парку стелился дымчатый туман. Часов девять утра, не более. Выходит, Йен действительно приехал раньше. Будто почуял неладное. Хорошо, что она не осталась подремать в камере, а заставила себя выбраться и спрятаться здесь. Это давало хоть какое-то преимущество.

Если Флинн боится ее упустить, сейчас он не только в гневе, но и в панике. А значит, может совершить ошибку.

– Пожалуйста, отзовись. Ну, прости меня! Прости за все.

Не так страшен жестокий человек, как тот, кого не переубедить. Доброта не бывает безумной или беспощадной. Если он сейчас ее поймает – это конец. Он примет меры, и больше ей не сбежать, а о помощи извне можно даже не думать. Ларс, конечно, профессионал, но будет ли он искать ее годами? Ищет ли он ее прямо сейчас, или еще даже не в курсе, что происходит? Нина станет узницей чьей-то больной фантазии, сценарий которой далек от реальности, но почему-то подчиняет ее себе.

– Ты же знаешь, я хочу как лучше. Для тебя! Все это для тебя!

Никакого будущего, никакой карьеры, друзей, образования, любимой работы. Ей никогда не попробовать себя каскадером, не служить в армии, не стать личным охранником лучшего друга, чтобы ездить с ним по всему миру на научные симпозиумы и иногда выступать у трибуны вместо него, чтобы повеселить публику.

Ей никогда не спросить Сета Ридли, почему он так долго скрывал свою симпатию и что им делать с ней дальше, никогда не сыграть в боулинг с Ларсом, не заплести косички из его удивительных волос, не посмотреть в его змеиные глаза, не щелкнуть по идеальному носу. Она больше никогда не обнимет отца, тайком не съест что-то с маминого торта, не съездит к дедушке в гости и не узнает новых русских слов. У нее будут любые книги по физике, но ей не с кем будет их обсуждать.

Да, он вернет себе сестру, утерянную в прошлом, отняв целое будущее у другого человека. Это и есть закон сохранения энергии. Чтобы что-то получить, нужно где-то почерпнуть. По-другому не работает.

У нее будет все, чего она пожелает, кроме свободы. Мысль вызывала неподдельный ужас. Похоже, это единственное, что пугало Нину по-настоящему. Никакой собственной жизни, кроме роли, уготованной психопатом. Быть актрисой ей никогда не хотелось. Любой, кто посягнет на ее волю и независимость, поплатится. Флинна жалко, в целом он славный парень, но если придется выбирать… она выберет действовать. Выбраться бы только наружу незамеченной.

– Нона, пожалуйста! Не испытывай мое терпение. Я не хочу снова искать тебя здесь.

Судя по тому, как менялось положение голоса, Флинн двигался зигзагами от одной карусели к другой, и прислушиваться к его сухим легким шагам в утренней тишине, ожидая, когда он снова заговорит, было даже хуже, чем улавливать подвывающие нотки ярости в его голосе. Он терял терпение.

– Ты правда думаешь, я тебя не найду? Я не упущу тебя, как в прошлый раз, ни за что, нет, ни за что. Никто тебя не заберет. Никто тебя больше у нас не отнимет! Слышишь?

Нина думала, что в бесконечной темноте подвала ей было страшно, но нет. Там хотя бы никого не было. А теперь, когда Йен бродил по всему парку, выкрикивая ее ненастоящее имя, мурашки покалывали загривок как невидимые насекомые, а во рту скапливалась слюна, глотать которую было так же противно, как и не глотать.

– Ты не могла уйти далеко, сестренка. Скорее