— Ах, нет! Не могла она так сказать!

— Да, мэм, так и сказала. Слово в слово: «Вы убили ее».А мне так стало жалко мистера Ретта, и я как заплачу, потому вид у него былточно у побитой собаки. Я и сказала: «Отдайте дитятко няне. Не позволю я, чтобытакое говорили над бедной моей маленькой мисс», — и забрала я у негодоченьку, и отнесла к ним в комнату, и вымыла ей личико. Но я все слышала, чтоони говорили, и у меня прямо кровь стыла — чего они только не наговорили другдругу. Мисс Скарлетт обозвала его убивцем» — зачем он позволил деточке прыгатьтак высоко. А он сказал, что мисс Скарлетт плевать было на Бонни и на всехсвоих детей ей наплевать…

— Замолчи, Мамушка! Не рассказывай мне больше.Нехорошо, чтобы ты мне такое рассказывала! — воскликнула Мелани, стараясьотогнать от себя страшную картину, возникшую перед се глазами, пока она слушалаМамушку.

— Я знаю, не мое это дело вам говорить, но уж больно уменя на душе накипело, так что я сама не знаю, что и говорю. Значит, потом взялон ее и сам отнес к гробовщику, а когда принес назад, положил на кроватку усебя в комнате. Тут мисс Скарлетт говорит — надо ей лежать в гостиной в гробике,так я думала, мистер Ретт ударит ее. Но он только холодно ей сказал: «Ей местов моей комнате». А потом повернулся ко мне и говорит: «Мамушка, последи, чтобона лежала тут, пока я вернусь». А сам вскочил на лошадь и ускакал. И до самогозаката не возвращался. А как вернулся домой, вижу — он выпивши, крепко выпивши,но только, как всегда, держится. Влетел он в дом, и ни с мисс Скарлетт, ни смисс Питти, ни с кем из леди, которые пришли навестить нас, — ни слова.Взлетел по лестнице, распахнул дверь в свою комнату, да как закричит мне… Акогда я прибежала — быстро бежала, как только могла, — стоит он укроватки, а в комнате темнотища — я его едва видела, потому как ставни-то ведьбыли закрыты.

Он и говорит мне этак грубо: «Открой ставни — темно». Я ихоткрываю, а он смотрит на меня и, ей-богу, мисс Мелли, у меня прямо колениподогнулись — такой он страшный был. А потом и говорит: «Принеси свечей. Дапобольше. И пусть все горят. И не смей закрывать ставни и опускать шторы. Разветы не знаешь, что мисс Бонни боится темноты?» Расширенные от ужаса глаза Меланивстретились с глазами Мамушки, и та многозначительно кивнула.

— Так и сказал: «Мисс Бонни боится темноты». —Мамушку передернуло. — Принесла я ему с десяток свечей, а он говорит:

«Уходи!» А потом запер дверь и сидел там с маленькой мисс, ине открыл дверь даже мисс Скарлетт — даже когда она принялась стучать икричать. И так оно уже два дня. И про похороны он ничего не говорит. Утромоткрывает дверь, потом снова запирает, садится на лошадь и — в город. А потом назакате приезжает пьяный, снова запирается, и ничего не ест, и ни чуточки неспит. А тут приехала его матушка, старая мисс Батлер, — приехала изЧарльстона на похороны, и мисс Сьюлин и мистер Уилл из Тары приехали, да толькомистер Ретт ни с кем не желает говорить. Ох, мисс Мелли, это ужас что! А будети хуже, и люди начнут говорить — скандал, да и только.

— Ну, а сегодня вечером, — помолчав немного,продолжала Мамушка и снова вытерла нос тыльной стороной ладони, — сегоднявечером мисс Скарлетт подстерегла его наверху, когда он воротился, и вошла сним в комнату, и говорит: «Похороны будут завтра утром». А он говорит: «Толькоустройте похороны, и я вас завтра же убью».

— Ах, он, должно быть, помешался!

— Да, мэм. А потом она заговорила так тихо, и я ничегоне слышала — слышала только, как он снова сказал, что мисс Бонни боитсятемноты, а в могиле очень темно. А немного погодя мисс Скарлетт сказала: «Чеговы так убиваетесь? Сами же убили ее, чтобы потешить свою гордость». А он ейговорит: «Неужели у вас нет жалости?» А она говорит: «Нет. И ребенка у менятоже нет. Я устала от того, как вы себя ведете с тех пор, как погибла Бонни.Это же скандал — о вас весь город говорит. Вы все время пьяный, и если думаете,я такая глупая, что не знаю, где вы время проводите, то вы просто дурак. Я жезнаю, что вы все дни у этой твари — Красотки Уотлинг».

— Ах, Мамушка, нет!

— Да, мэм, так она сказала. И, мисс Мелли, это правда.Негры — они узнают очень многое куда быстрее белых людей, и я знала, где онбыл, да только никому слова не сказала. А он и не отпирался. Говорит: «Да, мэм,именно там я и был. И нечего вам прикидываться — вам ведь все равно. Веселыйдом — это рай для несчастного по сравнению с этим адом, в котором я живу. А уКрасотки — самое доброе сердце на свете. Она не говорила мне, что я убил моегоребенка».

— О-о! — воскликнула Мелани, пораженная в самоесердце. Ее собственная жизнь текла так мирно, она была так защищена, такограждена всеми любившими ее людьми, так полна добра, что картина, возникавшаяиз рассказа Мамушки, была выше ее понимания, она не могла этому поверить. Иоднако, в мозгу ее шевельнулось воспоминание, которое она поспешила отодвинутьв глубь памяти, как попыталась бы забыть чью-то случайно увиденную наготу. Втот день, когда Ретт плакал, уткнувшись головой ей в колени, он упоминал имяКрасотки Уотлинг. Но любил-то он Скарлетт, она не могла ошибиться, и конечноже, Скарлетт любит его. Что же встало между ними? Как могут муж и жена такбольно ранить друг друга, вооружившись каждый самым острым ножом?

А Мамушка тем временем с трудом продолжала свой рассказ:

— Потом мисс Скарлетт вышла из комнаты, белая какпростыня, но губы сжаты эдак крепко, упрямо, увидала меня, что я стою там, иговорит: «Похороны завтра, Мамушка». И прошла мимо, как привидение. Тут сердцеу меня перевернулось, потому как ежели мисс Скарлетт что скажет, так она исделает. И мистер Ретт тоже — как скажет, так и сделает. А ведь он сказал, чтоубьет ее, ежели она это сделает. Тут уж я совсем растерялась, мисс Мелли,потому как есть у меня на совести одно дело и очень оно меня давит. Мисс Мелли,это я ведь напугала маленькую мисс темнотой-то.

— Ох, Мамушка, ну, какое это имеет значение — сейчас.

— Да нет, мэм, имеет. Из-за этого-то вся и беда. И вотнадумала я: скажу-ка я все мистеру Ретту — пусть он убьет меня, да только немогу я молчать, потому как это лежит у меня на совести. Я в дверь — шасть,покуда он не запер ее, и говорю: «Мистер Ретт. Я пришла вам исповедаться». А онповернулся ко мне, точно сумасшедший, и говорит: «Уходи!» — и клянусь богом,никогда еще я так не пугалась! А все равно говорю ему: «Пожалуйста, мистерРетт, уж вы дайте мне сказать, не то я просто помру. Ведь это я напугаламаленькую мисс темнотой-то». И тут, мисс Мелли, опустила я голову и сталаждать, когда он меня ударит. А он молчит. И тогда я говорю: «Я ведь ничегодурного не хотела. Да только, мистер Ретт, дитятко-то ведь было уж больнонеосторожное, ничего она не боялась. Как все лягут спать, она вылезет изкроватки и ну по всему дому бегать босая. А я беспокоилась, потому как боялась— вдруг она себя зашибет. Вот я и сказала ей, что там в темноте живутпривидения и оборотни».