— А что с ней? Я и не знала, что она больна. Ведь ещена прошлой неделе она выглядела как всегда. С ней произошел несчастный случай?Ах, Ретт, и, конечно же, это не так серьезно, как вы…

— Она умирает, — сказал Ретт, и голос его был также бесстрастен, как и лицо. — Она хочет вас видеть.

— Нет, только не Мелли! Ах, нет. Что же с ней такое?

— У нее был выкидыш.

— Вы… Вы… Но, Ретт, она же… — И Скарлетт умолкла. Этавесть совсем лишила ее дара речи.

— А вы что, разве не знали, что она ждет ребенка? УСкарлетт не было сил даже покачать головой.

— Ах, ну конечно, наверное, не знали. Я думаю, онаникому не говорила. Ей хотелось устроить всем сюрприз. Но я знал.

— Вы знали? Но не она же вам сказала?

— Ей не надо было мне говорить. Я знал. Она былатакая.., такая счастливая последние два месяца, что я понял: ничего другогобыть не могло.

— Но, Ретт, доктор ведь говорил, что она умрет, есливздумает еще раз рожать!

— Вот она и умирает, — сказал Ретт. И обращаясь ккучеру: — Ради всего святого, ты что, не можешь ехать быстрее?

— Но, Ретт, она, конечно же, не умирает! Я ведь не.., яне.., не…

— Она не такая сильная, как вы. Она вообще никогда неотличалась особой силой. Одно Только и было у нее — это сердце.

Карета, покачиваясь, остановилась перед приземистым домом, иРетт помог Скарлетт выйти. Дрожащая, испуганная, вдруг бесконечно одинокая, онакрепко ухватилась за его локоть.

— А вы разве не зайдете со мной, Ретт?

— Нет, — сказал он и снова сел в карету.

Скарлетт взлетела вверх по ступенькам, пересекла крыльцо ираспахнула дверь. Внутри при желтом свете лампы она увидела Эшли, тетю Питти иИндию. Скарлетт подумала: «А что здесь делает Индия? Мелани ведь сказала, чтобыона не смела переступать порог этого дома». Все трое поднялись при виде нее —тетя Питти кусала дрожащие губы; сраженная горем Индия без всякой ненавистисмотрела на нее. У Эшли был вид сомнамбулы, и когда он подошел к Скарлетт иположил руку ей на плечо, он и заговорил, как сомнамбула.

— Она звала вас, — сказал он. — Она васзвала.

— Могу я ее видеть? — Скарлетт повернулась кзакрытой двери комнаты Мелани.

— Нет. Там сейчас доктор Мид. Я рад, что вы приехали,Скарлетт.

— Я тут же выехала. — Скарлетт сбросила шляпку инакидку, — Поезд… Но она же не… Скажите мне, что ей лучше, правда, Эшли?Да говорите же! И не смотрите так! Она же не…

— Она все звала вас, — сказал Эшли и посмотрелСкарлетт в глаза.

И она увидела в его глазах ответ на все свои вопросы. Насекунду сердце у нее остановилось, а потом какой-то странный страх, болеесильный, чем тревога, более сильный, чем горе, забился в ее груди. «Этого неможет быть, — думала она, стараясь отогнать тревогу. — Врачиошибаются. Я не могу поверить, что это правда. Не могу позволить себе такдумать. Если я так подумаю, то закричу. Буду думать о чем-то другом».

— Я этому не верю! — воскликнула она, с вызовомглядя на этих троих с осунувшимися лицами и словно призывая их опровергнуть ееслова. — Ну, почему Мелани ничего не сказала мне? Я бы никогда не поехалав Мариетту, если б знала!

Глаза у Эшли ожили, в них появилась мука.

— Она никому ничего не говорила, Скарлетт, тем более —вам. Она боялась, что вы станете ругать ее, если узнаете. Ей хотелось дождатьсятрех.., словом, пока она не будет уверена, что все в порядке, а тогда удивитьвас всех, и посмеяться, и сказать, как не правы были врачи. И она была таксчастлива. Вы же знаете.., как она относится к детям.., как ей хотелось иметьдевочку. И все шло хорошо, пока.., а потом без всяких причин.

Дверь из комнаты Мелани тихо отворилась, и в холле появилсядоктор Мид. Он прикрыл за собой створки и постоял с минуту, уткнувшись седойбородой в грудь, глядя на внезапно застывших четверых людей. Последней онувидел Скарлетт. Когда он подошел к ней, она прочла в его глазах скорбь, атакже неприязнь и презрение, и сердце у нее испуганно заныло от чувства вины.

— Значит, прибыли, наконец, — сказал он. Она ещене успела ничего сказать, а Эшли уже шагнул к закрытой двери.

— Нет, вам пока нельзя, — сказал доктор. —Она хочет говорить со Скарлетт.

— Доктор, — сказала Индия, положив руку ему нарукав. Голос у нее звучал безжизненно, но так умоляюще, что брал за душусильнее слов. — Разрешите мне увидеть ее хоть на минуту. Я ведь здесь ссамого утра и все жду, но она… Разрешите мне увидеть ее хоть на минуту. Я хочусказать ей.., я должна ей сказать, что была не права.., не права кое в чем.

Произнося эти слова, она не смотрела ни на Эшли, ни наСкарлетт, но доктор Мид остановил строгий ледяной взгляд на Скарлетт.

— Я постараюсь, мисс Индия, — отрывисто сказалон. — Но только при условии, если вы пообещаете мне не отнимать у неесилы, заставляя слушать ваше признание в том, что вы были не правы. Она знает,что вы были не правы, и вы только взволнуете ее, если начнете извиняться.

— Прошу вас, доктор Мид… — робко начала было Питти.

— Мисс Питти, вы же знаете, что только закричите и тутже упадете в обморок.

Питти возмущенно выпрямилась во весь свой невысокий рост ипосмотрела на доктора в упор. Глаза ее были сухи и вся фигурка исполненадостоинства.

— Ну, хорошо, душа моя, немного позже, — сказалдоктор, чуть подобрев. — Пойдемте, Скарлетт.

Они подошли на цыпочках к закрытой двери, и доктор вдругрезко схватил Скарлетт за плечо.

— Вот что, мисс, — быстро зашептал он, —никаких истерик и никаких признаний у ложа умирающей, иначе, клянусь богом, ясверну вам шею! И не смотрите на меня с этим вашим невинным видом. Вы знаете,что я имею в виду. Мисс Мелли умрет легко, а вы не облегчите своей совести,если скажете ей про Эшли. Я никогда еще не обидел ни одной женщины, но если высейчас хоть в чем-то признаетесь, вы мне за это ответите.

И прежде чем она успела что-либо сказать, он распахнулдверь, втолкнул ее в комнату и закрыл за ней дверь. Маленькая комнатка,обставленная дешевой мебелью из черного ореха, была погружена в полумрак, лампаприкрыта газетой. Все здесь было маленькое и аккуратное, как в комнатешкольницы: узкая кровать с низкой спинкой, простые тюлевые занавески,подхваченные с боков, чистые, выцветшие лоскутные коврики, — все былонепохоже на роскошную спальню Скарлетт с тяжелой резной мебелью, драпировкамииз розовой парчи и ковром, вытканным розами.