делового центра Рено, штат Невада, пестрели вывески магазинов, а позади шеренги новеньких, блестящих лоханок под развевающимися флагами и гирляндами вымпелов, в тени вывески с крупной надписью «ЛЮК-ЛУНАТИК» пряталось, дожидаясь своего часа, крайне чудное на вид существо.

Существо это видел вовсе не только Эл: по тротуару к площадке двигалось семейство из мужа с женой и ребенка, мальчишки лет шести-семи, резвившегося впереди. Заметив зверька, мальчуган взвизгнул от радости, запрыгал на месте, лихорадочно тыча в его сторону пальцем.

– Эй, пап, гляди! Знаешь, кто это? Гляди, это же папула!

– Надо же! Ей-богу, папула, – заулыбался отец семейства. – Смотри, Марион: там, под вывеской, один из этих марсианских зверьков прячется! Идем, поболтаем с ним, а?

С этими словами он вместе с сыном двинулся в сторону вывески, однако его жена даже не думала сворачивать с тротуара.

– Идем, мам! – окликнул ее мальчуган.

Эл, глядя на них в окно, легонько коснулся клавиш пульта управления, спрятанного под рубашкой. Папула выполз из тени полотнища с надписью «ЛЮК-ЛУНАТИК» и, повинуясь командам Эла, засеменил на трех парах коротких лапок навстречу мальчишке. Одну из его антенн украшала дурацкая круглая шляпа набекрень. Покосившись вправо-влево, собрав глаза «в кучку», папула сфокусировал взгляд на женщине, захватил цель и, к еще большему восторгу отца с сыном, потрусил за ней следом.

– Гляди, пап, он за мамой бежит! Мам, мам, обернись, посмотри!

Оглянувшись, мать мальчишки увидела круглое, будто блюдо, похожее на ярко-оранжевого жука существо и невольно расхохоталась.

«А как же, – подумал про себя Эл, – кто же не любит папул? Давайте, полюбуйтесь забавным марсианским зверьком, а ты, папула, подай-ка голос, поздоровайся с милой дамой, раз уж сумел рассмешить ее».

В его голову тут же проникли мысли папулы, обращенные к женщине. Зверек приветствовал ее, рассказывал, как рад с ней познакомиться, уговаривал, льстил, пока она, развернувшись, не двинулась назад, к сыну и мужу. Теперь все семейство, собравшись в кружок, внимало ментальным импульсам, исходящим от обитателя Марса, прибывшего сюда, на Землю, безо всяких злодейских замыслов – смотрите сами, ну кому он может причинить вред? Нет, папула любит их всех не меньше, чем они его, и не скрывает этого, так прямо и говорит, транслируя в головы друзей-землян все радушие, все дружелюбие, обычное для его родины…

«Господи, какое же чудесное место этот Марс! – наверняка думали муж с женой, очарованные его излияниями. – Совсем не то, что неприветливое, шизоидное земное общество! Никто не шпионит за окружающими, не мучает их бесчисленными политическими контрольными, не доносит в Комитеты охраны порядка коммунальных комплексов о каждом шаге соседей!»

– Подумайте, – мысленно внушал им, замершим посреди тротуара не в силах сдвинуться с места, папула. – Там, у нас, каждый – сам себе босс, каждый волен возделывать свои земли, верить во что пожелает, жить не чужой, собственной жизнью… а вы? Посмотрите на себя! Даже стоять здесь и слушать меня боитесь. Боитесь…

– Идем-ка отсюда, – встревоженно пробормотал отец семейства, склонившись к уху жены.

– Нет, нет, – взмолился их сын, – погодите, вы что! Когда нам еще выпадет с папулой поговорить? Он, наверное, здешний, вот с этой площадки, где торгуют лоханками.

Стоило мальчишке указать на окно конторы, Эл будто почувствовал на себе пристальный, изучающий взгляд его отца.

Восторг во взгляде главы семейства вмиг поугас.

– А-а, ну конечно! Здесь же торговцы лоханками расположились, а эта зверушка нас обрабатывает, зубы нам заговаривает! Вон человек за окном сидит, управляет ей.

– Но я ведь чистую правду рассказываю, – мысленно возразил папула, – пусть даже это рекламный трюк. Отправляйтесь на Марс сами, со всей семьей, собственными глазами взгляните… если, конечно, вам хватит смелости сбросить оковы рабства. Неужели свобода так страшна? Вы же настоящий мужчина! Купите лоханку у Люка-Лунатика… пока шанс еще есть, а то, сами понимаете: в один прекрасный – и, может быть, не такой уж далекий – день прикроют нас по закону. Закрутят гайки, и все. Конец торговле лоханками. Была в стене авторитарного общества щелка, сквозь которую немногим, очень немногим счастливцам сбежать удалось, да вся вышла!

Пощелкав клавишами за пазухой, на животе, Эл слегка прибавил мощности. Сила внушения папулы повысилась, подчиняя, увлекая мысли главы семейства в нужную сторону.

– Так что лоханка вам нужна непременно и прямо сейчас, – подытожил папула. – Рассрочка на льготных условиях, гарантийное обслуживание, богатый выбор моделей…

Глава семейства шагнул к границе площадки.

– Только скорее, – напомнил папула. – С властей ведь станется закрыть площадку в любую секунду, и другого шанса вам тогда не видать.

– Вот так они и орудуют, – не без запинки проговорил глава семейства. – Так этот зверек и заманивает покупателей. Гипноз… идемте отсюда, скорее…

Однако уходить он даже не думал. Поздно. Теперь он уйдет отсюда не раньше, чем купит лоханку: засевший в конторе Эл, поглаживая пульт за пазухой, тянул добычу к себе.

Выждав еще с полминуты, Эл неторопливо поднялся на ноги. Настало время идти наружу, оформлять сделку. Отключив папулу, он распахнул дверь, переступил порог и…

Бредущего в его сторону среди лоханок он узнал сразу: как не узнать Иэна, родного брата, хоть и не виделся с ним уже много лет?

«Вот те раз, – подумал Эл. – Что ему вдруг понадобилось, да еще в такой момент?»

– Эл! – махнув рукой, окликнул его брат. – Найдется у тебя минутка для разговора? Ты не чересчур занят?

Бледный, взмокший от пота Иэн подошел ближе и как-то испуганно огляделся вокруг. С тех пор, как Эл видел его в последний раз, он здорово сдал, постарел.

– Слушай, – зло зашептал Эл… но было поздно: семейство, включая мальчишку, сорвалось с крючка, и все трое быстрым шагом двинулись прочь.

– Извини… не хотел помешать, – пробормотал Иэн.

– Уже не мешаешь, – буркнул Эл, провожая семейство мрачным взглядом из-под бровей. – Что стряслось, Иэн? Видок у тебя, прямо скажем… не заболел? Идем в контору.

Впустив брата внутрь, от затворил за собою дверь.

– Я тут джаг свой случайно нашел, – сообщил Иэн. – Помнишь, как мы старались попасть в Белый дом? Так вот, Эл, надо попробовать снова. Богом клянусь, не могу я так дальше. Не могу дальше жить, потерпев поражение в… в самом главном для нас обоих.

Шумно вздохнув, он вытер носовым платком лоб. Руки его заметно дрожали.

– У меня и джага-то давно уже нет, – помолчав, признался Эл.

– Надо, Эл, надо! Ладно, моего джага хватит. Запишем партии по отдельности, сведем на пленке и отошлем запись в Белый дом. Это неотвязное чувство… я ведь, серьезно, с ним долго не протяну. Мне нужно вернуться к музыке. Возьмем «Гольдберг-вариации». Если сегодня же начнем репетировать, то через два