спустя Рехина почувствовала, что Уго понял это, и гордо выпрямилась. Уго покачал головой.

– Не знаю, может, они хотят отомстить тому, кто донес на гречанку? – ехидно сказал Уго.

– А я-то здесь при чем? – возмутилась Рехина.

– Если это была не ты, то не думаю, что тебе причинят вред, – перебил Уго и повернулся к двери.

На пороге стояла Катерина и пристально на них смотрела.

– Не уходи! – Рехина протянула руку, чтобы удержать Уго. – Что ты здесь делаешь? – спросила она Катерину совсем другим тоном.

– Что хочет, то и делает, – заявил Уго. – Это ее дом!

Рехина колебалась.

– Пойдем со мной, – предложила еврейка. Уго в ответ усмехнулся. – Ты ведь до сих пор меня хочешь, – настаивала Рехина.

– Если не поторопишься, тебя убьют, – сказал виноторговец.

Рехина покачала головой.

– Ты пожалеешь, – пригрозила она, но жестом приказала своему рабу собирать вещи.

На улице раздались первые крики.

– Дура! – воскликнул Уго. – Нет времени! Мы не будем тебя защищать от толпы, Рехина. Спрячься в саду, за бочками, и, как только они войдут в дом, беги в поля и жди там до рассвета. Если еще не поздно…

Рехина безостановочно качала головой, как сумасшедшие, которых она лечила в госпитале. Крики стали громче, и Рехина наконец очнулась. Она бросилась бежать, забыв свою обувь и теплую одежду, – зато прихватила деньги. Рехина встряхнула тюфяк, достала кошель и метнулась к двери. Уго отошел в сторону, но Катерина перегородила еврейке дорогу.

– Отойди, шлюха! – крикнула Рехина, толкая русскую.

Катерина твердо решила не дать Рехине уйти и набросилась на нее:

– Смотри в глаза, сука! Ты ее убила!

Женщины начали драться. Юный раб испуганно наблюдал за этой сценой из комнаты Уго, который тоже не знал, что делать. Он хотел спасти жизнь Рехины, а Катерина боролась за то, чтобы отдать ее на расправу толпе.

Рехине удалось повалить русскую на пол и вырваться. Она бросилась вниз по лестнице. Катерина плюнула ей вслед.

– Убейте эту подлую шлюху! – крикнула она.

Барча, застигнутая врасплох в своей комнате на первом этаже, поначалу не решилась открыть дверь, но, поняв по отдельным выкрикам, что люди ищут Рехину, пустила их внутрь. К тому времени Рехина успела выскользнуть в сад. Несколько вольноотпущенников, намеренных ее отыскать, кружили по кварталу. Рехина спряталась в сарае за бочками, как и советовал Уго. Теперь он выдерживал взгляд Катерины.

– Что толку, если еще одна умрет? – спросил Уго, разводя руками.

Катерина стояла на коленях и плакала. Он присел рядом, обнял ее и стал успокаивать.

Хрупкие ворота сада вдребезги разбились уже от второго удара. Как только вольноотпущенники ворвались в дом, Рехина выскользнула на улицу и бежала без оглядки, пока не добралась до верфи. Запыхавшись, она прислушалась к тишине, слившейся с шумом волн, – за ней никто не гнался.

Тишина, окутавшая верфи и монастырь Фраменорс, не имела ничего общего с погромом в доме Барчи, где собралась толпа мужчин и женщин разного происхождения и разных вероисповеданий, разных цветов и оттенков кожи. Они пришли за Рехиной.

«Ее нет», «Она сбежала», – говорили те, кто разыскивал ее по комнатам и к кому присоединились Уго с Катериной. Кто-то вынес на всеобщее обозрение вещи Рехины, ее книги и одежду.

– Вы помогли ей сбежать, – заявил большой черный мавр.

Барча набросилась на мавра, выставив ногти, больше похожие на когти, и собираясь его укусить. Уго не понял, что она кричит, но от этого пронзительного вопля волосы у него встали дыбом. Трое мужчин поспешили остановить драку. Большой мавр, застигнутый врасплох, не посмел ударить женщину. После того как Барчу с него сняли, все увидели на щеках мавра длинные тонкие царапины, из которых лилась кровь. Мавританка выла и ругалась на своем языке. Несколько ворвавшихся в дом женщин принялись ее успокаивать. Катерина молча наблюдала за происходящим. В глазах ее стояли слезы, рот был слегка приоткрыт. Уго решил вмешаться:

– Неужели кто-нибудь из вас верит, что Барча или Катерина способны… предать своих?

Люди молчали, переглядывались, шептались, покашливали, неловко топтались. Ответа не было.

– Сегодня был очень тяжелый день, – продолжил Уго. – Ступайте по домам, – посоветовал он, когда люди уже начали расходиться.

В течение следующих дней Уго работал над вином, привезенным из графства Наварклес. Он добавлял в него груши, яблоки, специи и смешивал с огненной водой, приготовленной в тишине ночи. Рехина ушла из дома, можно было спокойно работать. Скоро выяснилось, что она укрылась в монастыре Жункерес. Об этом им сообщила монахиня, пришедшая за молодым рабом, сундуком и вещами Рехины. Забрала она только юнца и сундук, поскольку большая часть вещей исчезла в суматохе.

– Воры! – выпалила монахиня, выслушав объяснения Уго.

– Ханжа! – парировала Катерина.

Монахиня решила не отвечать на этот выпад и направилась к двери.

– Теперь Рехина с ними навсегда? – пошутила Барча.

В конце недели мавританка проводила Уго и Катерину до церкви Святой Марии у Моря, где им предстояло слушать мессу. На площади перед главным фасадом, обрамленным двумя восьмиугольными башнями, с огромной розой над бронзовыми дверьми, где красовались барельефы бастайшей с камнями в руках, стала собираться пестрая толпа, состоявшая из рабов и вольноотпущенников, которые обычно ходили в другие церкви города. Уго и Катерина не вошли в храм, как бывало прежде, а слились с простыми, если не сказать, обездоленными людьми, ждущими приятной средиземноморской зимы – легкого холодка под сияющим солнцем.

– Это бастайши, несущие камни. Они работали бесплатно, чтобы построить церковь, – сказал Уго, когда один вольноотпущенник спросил его о барельефах на дверях.

Уго на несколько мгновений погрузился в свои мысли, прежде чем продолжить. Он вспомнил мисера Арнау, его слова и волнение, которое переполняло старика, когда он рассказывал эту историю. Вскоре к ним присоединились женщина и двое молодых людей. Катерина улыбнулась – она слышала эту историю уже тысячу раз.

– Вы, должно быть, видите, что на фасаде Святой Марии, – попытался Уго повторить слова Арнау, – нет гербов принцев или прелатов. Нет никаких надписей. Единственное, что на нем изображено, – двое бастайшей. Это дань Барселоны тем скромным грузчикам товаров, которые не покладая рук трудились ради своей Девы у Моря.

– И среди них много рабов, – вставил один из слушателей.

– Сначала они были рабами, да, – ответил Уго, – но потом все стали свободными людьми. И они этим гордятся – бастайши не могут быть рабами.

– Вообще-то, могут, – настаивал слушатель.

Его товарищ, стоявший рядом, молча кивнул.

– Нет. Не могут. Тогда они, без сомнений, перестанут быть бастайшами.

– Не вижу причины… – начал молодой слушатель, когда вдруг зазвонил один из колоколов Святой Марии у Моря – то был скупой