и воротило бы его из ссылки. Мало того, ему прямо предлагали вновь креститься и принять православие, чтобы избавиться от ссылки. Таким образом, этот человек, мечтавший об обращении русского народа из «схизмы» в унию или католичество, в России был трактуем как еретик и сам подвергся опасности переменить свою веру. Фанатично ей преданный, он, конечно, устоял, несмотря на то что первоначально назначенное ему достаточное содержание потом было очень уменьшено, так что он терпел во всем большую нужду и его стали посещать болезни.

После кончины царевича Алексея, когда наследником престола сделался Федор Алексеевич, Крижанич стал теперь обращаться к сему последнему. Около 1675 года он послал царевичу латинское письмо, в котором просил о своем возвращении; причем обещал научить его, какими способами можно предотвратить величайшие опасности, грозящие России со стороны внешних врагов, особенно со стороны вероломных и хищных немцев, которые уже захватили большую часть Польши. Вскоре после сего письма автор его действительно был освобожден из ссылки, вследствие изменившихся обстоятельств в самой Москве.

В конце января 1676 года скончался Алексей Михайлович. А в начале марта в Тобольске уже были получены грамоты, которыми новый царь Федор Алексеевич, в числе обычных при восшествии на престол милостей, даровал свободу многим заключенным и ссыльным. Среди их оказался и «сербянин Юрий». Воротясь в Москву и зачисленный вновь в переводчики Посольского приказа, Крижанич теперь настойчиво стал добиваться отпуска за границу, о чем подавал царю слезные челобитные, ссылаясь на данный в Сибири во время тяжкой болезни обет по выздоровлении отправиться на поклонение к мощам св. Николая Угодника. Между прочим он сочинил особое «приветство» на коронацию Федора Алексеевича. Спустя более года по возвращении в Москву Крижанич получил разрешение уехать за границу, куда и отправился потом в свите датского посланника (фон Габеля), который приезжал хлопотать о заключении союза против Швеции. В Вильне Крижанич остановился и вступил в миссионерский орден доминиканцев, ибо миссионерская деятельность все еще составляла его главное желание. Но оно не осуществилось; орден удерживал Крижанича в Вильне, где он продолжал свои литературные труды и, между прочим, написал сочинение о Сибири. Прошло более трех лет, пока он добился возможности отправиться в Рим, чтобы там подать отчет о своей миссии в Московское государство. Но он добрался только до Вены, и тут во время знаменитой осады ее турками, в 1683 году, окончил свое земное поприще этот ученый даровитый славянин, горевший любовью ко всему славянскому миру и снедаемый еще более пламенной мечтой о соединении церквей под главенством римского папы44.

XI

Федор II Алексеевич

Усиление польского влияния. – Болезненность Федора. – Две придворные партии. – Царевна Софья и происки Милославских. – Обвинение и ссылка Матвеева. – Вопрос о Никоне. – Царские любимцы и старец Иларион. – Сдача и судьба Дорошенка. – Юрий Хмельницкий вновь на Украйне. – Первая осада Чигирина турками. – Запустение Правобережной Украйны. – Мирные переговоры с Турцией. – Посольство Тяпкина в Крым. – Ханский прием его. – Бахчисарайский трактат и возвращение посольства. – Вопрос о Слободской Украйне. – Размен пленных. – Движение восточных инородцев. – Разные правительственные мероприятия. – Комиссия о ратном деле. – Отмена местничества. – Успехи раскола. – Духовный собор и проти-вораскольничьи меры. – Распря Аввакума и Федора. – Их казнь. – Мурзы-помещики. – Проект высшего училища в Москве. – Первый и второй браки царя. – Вновь Никон и Матвеев. – Кончина Федора II

Едва Алексей Михайлович скончался, как Федора Алексеевича облекли в царскую одежду, посадили его на трон и бояре первые принесли ему присягу, прикладываясь к кресту, который держал в руках патриарх Иоаким. Целую ночь во дворце совершалась присяга всех стольников, дворян, жильцов и прочих придворных чинов, а также иностранцев, состоящих на русской службе. На следующее утро в Успенском соборе присягали все служилые люди, а жители столицы – по своим приходам. В то же время гонцы скакали во все концы государства с грамотами о присяге новому царю.

Федору II еще не было полных пятнадцати лет, когда он вступил на престол. По тому времени он был очень хорошо образован.

Благодаря своему наставнику, Симеону Полоцкому, Федор знал латинский язык и получил вкус к литературным занятиям, так что упражнялся в сочинении стихов или вирш; знал и польский язык настолько, что охотно читал польские книги. Понятно, что влияние польской или западнорусской культуры, и без того водворившееся в Москве со времени присоединения Малороссии, при Федоре II еще усилилось. Юный царь был любознателен, умен и добр, а потому возбуждал общее к себе сочувствие и надежды на счастливое царствование. Но эти надежды с самого начала омрачались его крайней болезненностью. Иностранец, той весной видавший его на посольском приеме, говорил, что Федор был довольно красив, но вследствие болезни имел лицо немного желтое и одутловатое; в руках у него был костыль из черного дерева, на который от слабости часто опирался, а когда, спрашивая о здоровье, ему приходилось поднимать свою черную (по случаю траура) суконную шапку с собольей опушкой, то боярин князь Одоевский поддерживал его руку. Главным образом у него болели ноги.

Эта болезнь очень тревожила ближайших родственников и родственниц Федора, в особенности потомство Марии Ильиничны Милославской. По их желанию тот же князь Никита Иванович Одоевский, как начальник Аптекарского приказа, уже в феврале собрал придворных врачей и аптекарей и спрашивал их мнение относительно болезни царя. Врачи просили разрешить подробный осмотр больного. Государь соизволил, и осмотр был произведен в присутствии патриарха и ближайших бояр. После того врачи устроили консилиум; наиболее сведущие из них (фон Розенбург, Блюментрост, фон Гаден, Грамоп) пришли к такому заключению, что болезнь эта – цинга, которой страдал и покойный царь. Составили мазь и пластыри для ног и предписали известную диету, обнадеживая, что «с Божьей помощью можно вылечить, но только постепенно и не скорым временем».

18 июля совершилось коронование юного царя с присвоенными сему акту обрядами и следующими затем пиршествами.

Меж тем государственные дела велись так, как это было установлено при Алексее Михайловиче, и царствование Федора по наружности казалось продолжением царствования его отца. Те же четыре ближних боярина стояли во главе управления, то есть князья Никита Иванович Одоевский и Юрий Алексеевич Долгорукий, Богдан Матвеевич Хитрово и Артамон Сергеевич Матвеев. Последний по-прежнему был «великих посольских дел сберегатель», то есть ведал иностранными сношениями. Федор очень почтительно относился к своей мачехе Наталье Кирилловне, оставил ей весь ее придворный штат и даже велел выстроить для нее и ее детей особые деревянные хоромы с зимним садом. Но недолго длились мир и согласие при дворе Федора; вскоре ясно обозначились