— Ни за что Пятака удалили, — произнес он, сидя на скамейке.

— А вы что думали — что Сеппонен будем нам подсуживать? — не сдержался Тихонов. — Первое звено — на лед!

Получив очередное преимущество, чехи ринулись на штурм. Шайба оказалась в нашей зоне, ее попытался выбить Михайлов, но Черник успел поднять у него клюшку и, завладев шайбой, точным пасом адресовал ее Петеру Штястны, который дежурил на советском «пятачке». Третьяк распластался на льду и шайба беспрепятственно влетела в сетку наших ворот. Штястны вскинул руки вверх, но тут, проезжавший мимо Фетисов сбил его с ног. Штястны отмахнулся от него клюшкой. Увидев это, к нему тут же бросился Мальцев, которого тут же сбили с ног ударом в лицо. Завязалась драка, которая сразу же переросла в массовую — на поле выскочили обе команды. Особенно яростно бились друг с другом два защитника — чех Заичек и наш Федоров. Не менее интенсивно махал кулаками Петер Штястны и Хельмут Балдерис. Все трое судей, втиснувшись в эту свалку, пытались разнять особенно рьяных драчунов. В это время Дворец спорта ревел и стонал от возмущения. Если бы была такая возможность, то тысячная толпа выбежала бы на поле и разорвала на куски советских хоккеистов.

— Бей русских оккупантов! — заходился в крике Богуслав Хорак.

Ему вторили его приятели и только Франек стоял и молча взирал на происходящее. Он, конечно, сочувствовал своей сборной, но бить русских ему вовсе не хотелось. Он имел глаза и прекрасно видел, что гости чаще всего не были инициаторами стычек, а элементарно защищались от грубой игры своих соперников. Но поскольку матч проходил на поле последних, естественно, зритель видел агрессоров в русских.

Около пяти минут длилась пауза в игре. Наконец, судьи вынесли вердикт — удалению подлежали по двое игроков из каждой команды. У сборной ЧССР это были Петер Штястны и Ян Заичек, у сборной СССР — Вячеслав Фетисов и Юрий Федоров. Все получили по пять минут штрафного времени. На табло была 45-я минута матча.

Когда игра возобновилась, в ней на какое-то время возник спад. Видимо, намахавшись кулаками, игроки обеих команд теперь решили отдохнуть, поскольку до конца матча оставалось еще целых 15 минут и надо было поберечь силы на финальные минуты, которые обычно получались самыми напряженными. Однако минуло чуть больше трех минут после возобновления игры и чехи, первыми пришедшие в себя, организовали новую атаку. На поле у них было второе звено с подключенным защитником Бублой из первой пятерки. Именно он точным пасом из средней зоны вывел в прорыв Эбермана, который выкатился на наши ворота с левого фланга. Третьяк зачем-то выкатился ему навстречу и потерял за спиной ворота. Чех прицельно бросил ему между ног и шайба влетела в сетку ворот. На табло в эти мгновения было 48.36.

— Я всегда говорил, что ваш Третьяк плох на выходах, — толкнул в бок Красовского Скленарж, после того, как накричался и снова опустился на скамейку.

— Тут не в одном Третьяке дело, — грустно заметил Красовский. — Я большинство игроков нашей сборной просто не узнаю — особенно защитников.

— В таком случае, мы уже чемпионы? — спросил чех.

— Я бы на твоем месте не стал торопиться с выводами.

— А мне кажется, ты просто не хочешь признать очевидное, — усмехнулся Скленарж. — Ваш Тихонов — слабый тренер. Он с трудом, по шайбам, выиграл «Руде право», проиграл приз «Известий» и вот теперь терпит фиаско на чемпионате мире. Вполне логичный результат.

— Не спорю, ваша сборная смотрится мощно — очень слаженный коллектив. Но ты упускаешь одну особенность нашего менталитета. Русского медведя нельзя злить. А сегодня именно этим вы и занимаетесь, забывая, что впереди вас ждет еще финал.

— Но ты забываешь, что русский медведь не в своей берлоге, а в нашей, — и Скленарж снова толкнул приятеля локтем в бок.

Ответить чеху Красовский не успел, поскольку случилось неожиданное — не прошло и минуты после гола Эбермана, как уже сборная СССР праздновала удачное завершение атаки. Капустин забежал за ворота Холечека и, не мудрствуя лукаво, выдал точный пас на «пятачок» Лутченко. И тот переправил шайбу в ворота. Счет стал 6:4.

— Что-то ты не слишком радуешься? — спросил у Красовского его приятель.

— Потому что эту игру мы проиграли, — последовал весьма неожиданный ответ.

— Но ведь еще играть целых десять минут?

— Это неважно. У нас играет одно второе звено, а два других отбывают номер. У вас же все три звена в отличной форме. И бросаете вы чаще наших, и добиваете лучше. Наши защитники «ловят ворон» и даже Третьяк уже не спасает — третья и пятая шайбы на его совести. Харламов тоже совсем потерялся. Короче, эта игра ваша, но вот про финал я лучше помолчу.

Ровно об этом же думал в эти минуты и Тихонов, стоя у бортика. Он понимал, что эту игру они проиграли. Чехи выглядят лучше них по всем компонентам и с таким набором никогда не отдадут инициативу. Забить им еще, конечно, можно. Но это не изменит ситуацию. У чехов еще достаточно сил для того, чтобы на каждую нашу шайбу ответить одной своей. Нет, эта игра проиграна. Но уже сегодня надо думать о финале. А в том, что в нем обязательно будут играть именно эти две команды, Тихонов нисколько не сомневался.

6 мая 1978 года, суббота, Бонн, ФРГ, советское посольство

В эти дни Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев находился с официальным визитом в ФРГ (он начался 4 мая). Поэтому принципиальный матч СССР — ЧССР вынужден был смотреть в советском посольстве в Бонне. Для этого телевизор специально вынесли в гостевую залу, чтобы генсек, вместе с несколькими посольскими, смог насладиться игрой. Настроение перед началом трансляции у него было отличное — Брежнев шутил, смеялся и был уверен, что советская сборная обязательно победит. Тень на его лицо легла лишь однажды — когда посол Валентин Фалин обратился к нему с просьбой отпустить его домой.

— Ты что, хоккей смотреть с нами не будешь? — спросил генсек.

— Не любитель я этого дела, Леонид Ильич, — ответил посол.

— Понятно — к молодой жене торопишься, — и Брежнев понимающе закивал головой.

У посла и в самом деле жена была почти на тридцать лет его моложе. Первая супруга страдала психическим расстройством и врачи посоветовали Фалину развестись. «В противном случае в доме будет не один, а два психа», — сказали ему врачи. В итоге Фалин развелся и вскоре женился на стенографистке ЦК.

Однако прежде чем отпустить посла, Брежнев отозвал его в сторонку и спросил:

— Ты чего учудил — телеграмму нам отправил о сокращении наших войск в Европе?

— Я написал правду, Леонид Ильич, — ответил посол. — Я считаю, что любая крупная война, случись она в Европе, неизбежно выльется в ядерный конфликт. Поэтому целесообразно большую часть средств, которые не без нашей подачи руководители стран Варшавского Договора инвестировали в свои вооружённые силы, перенацелить на социально-экономические, культурные и научные нужды, сводя к минимуму чисто военные ассигнования.