they parted,

In hopes to meet some other time,

Exempt from false aspersion;

Nor will they count it any crime,

To hae sic like diversion

                  Some future night.

To Hope

Hail meek-ey’d maid! of matchless worth!

Our best companion here on earth;

To thee sole pow’r is giv’n,

T’ illume our dark and dreary way,

As through life’s mazy path we stray,

And bend our steps to heav’n.

’Tis thine to smooth the rugged vale,

To stem the trickling tear;

Thy whispers, as the spicy gale,

Do drooping trav’llers cheer.

Incline thou, to shine now

Upon me as I go;

Thy favour shall ever

Alleviate my wo.

Thy presence calms the raging seas,

And to the throbbing breast gives ease

Amid the tempest’s howl,

When waves appear as mountains high,

When swelling surges dash the sky,

And foaming billows roll;

When danger, with uplifted hand,

Proclaims th’ approaching doom,

Thou gently dost the stroke withstand,

And dissipates the gloom.

When caring, despairing,

And deeming all as lost,

Thy rays will portray still

The long expected coast.

Thou animates the hero’s flame;

To him presents a deathless name

In the ensanguin’d field:

Thou dost his nerves with valour brace,

Bids him, with bold undaunted face,

Destructive weapons wield.

War’s trumpet, breathing rude alarms,

Strikes terror all around;

Thy voice of fame, and honour’s charms,

Outvies the direful sound.

When falling, appalling

The tumults wild increase,

On wings then, thou brings then

The harbinger of peace.

Thy power elates the student’s views;

The paths of science kindly strews

With never-fading flow’rs.

Depriv’d of thee, how lovers mourn

Dejected, restless and forlorn,

In unfrequented bow’rs!

Attending still on Hymen’s rites,

Thou decorates the chain;

Thy smile the sprightly maid invites

And lures the youthful swain:

Still easing, and pleasing,

When stern misfortune stares,

’Mid losses, and crosses,

Thou lightens all their cares.

From life’s fair dawn to liart eve,

We all thy flatt’ring tales believe,

Enamour’d of thy art:

Thy soft and salutary voice

Gives birth to unexpected joys,

And soothes the bleeding heart:

And even at our latest hour,

When earthly comforts fly,

Thou dost, by a superior Pow’r,

Death’s terrors all defy.

Not grieving, when leaving

This scene of dole and care,

But viewing, pursuing

A more exalted sphere.

Дженет Литтл (1759–1813)

Хэллоуин

Тот, кто за Радостью идет

В театры и салоны,

Там робкой нимфы не найдет —

Она скрываться склонна.

От кружев, мушек, париков

Она бежит в селенья —

У худородных мужиков

Милей увеселенья

В иную ночь.

На Хэллоуин, когда во мгле

Задорно пляшут феи,

И мчатся ведьмы на метле

На шабаш поскорее,

И видно в полуночный час,

Как ловко эльфы скачут,

В деревне сходка собралась:

Парням и девкам, значит,

Гадать в ту ночь.

Раз в год у Дженнет Рид они

Творили волхованье.

Девицы были — лишь взгляни —

Само очарованье.

Лил дождь, стоял ужасный мрак, —

То для парней проверка:

Они не замедляли шаг,

Спеша из Лоудон-Керка

К милашкам в ночь.

Орехи клали на очаг

Гадавшие девицы.

Одним везло, другим — никак

С парнями не слюбиться:

Ведь не горит дурной орех,

Вот как не подфартило…

И так случилось, что на всех

Орехов не хватило

В мешке в ту ночь.

Затем, свечу под темный свод

Подвесив на жердине,

За яблоком честной народ

Гонялся, рот разиня.

Пусть велика у всех корысть —

Бежит оно из пасти;

Так и не выдалось угрызть

Сей плод запретной страсти

В веселья ночь.

Затем решили, что судьбу

Найдут на дне посуды, —

Кому-то трижды за волшбу

Пришло пустое блюдо.

И на чердак сбежала Молл,

Не встретив утешенья;

Как приговор судьбы тяжел!

Рыдать без утишенья

И день, и ночь!

Беднягу Джеймса била дрожь

Всю эту посиделку,

Он говорил себе: «Не трожь

Проклятую тарелку!»

Джеймс море бед воображал

В посудине порожней,

И все гаданье продрожал,

Решив поосторожней

Побыть в ту ночь.

Потехи, смех и озорство…

В ту ночь друзья-подружки

Резвились более всего,

Начав игру в подушки.

Свой валик Дженет принесла,

И в той игре для хватких

Наградой было — без числа

Лобзаний самых сладких

В такую ночь.

Девятый час пробило вдруг —

И девушки-гадалки

Вскочили на ноги, из рук

Не выпуская прялки.

Все нехотя пошли домой,

Но приняли решенье:

Устроить надо всей гурьбой

Такое развлеченье

В иную ночь.

Перевод А. Серебренникова

К надежде

Привет тебе, что всех милей,

О дева, спутник наших дней!

Ты свыше данной силой

Нам освещаешь к небу путь,

Чтобы во мраке не свернуть,

Сколь жизнь бы ни кружила.

Смягчишь тернистую юдоль,

И слёзы отирая,

Как свежий бриз, отгонишь боль,

Унылых ободряя.

Склони же поближе

Ко мне свой кроткий лик;

И вскоре средь горя