– Смелый какой, – через силу пошутила Веселина, понимая, что должна вернуться к вербовщице и выяснить, что та задумала. – Даром что на одной ноге, а вон куда вылез. Я и не заметила, пока ты не сказал…

– Нечего было замечать, он только сейчас появился. Сдается мне, хозяин лесной стежку-дорожку нам открыть решил. – Алеша замолчал и свел брови, как в прошлый раз, когда говорил с конем. – Я мигом обернусь, а вы тут ждите. Лады?

– Вместе пойдем, – отрезала волшебница, и тут же, словно присоединяясь, топнул ногой Буланко.

– Заединщики, – хмыкнул Охотник, но отговаривать не стал. – Лады, пошли, только, чур, не пенять, коль ноги переломаете… Спасибо тебе, хозяин ласковый, за доверие да за помощь. Мирава, ты потом, как вернемся, подыщи подходящий гостинчик для соседушек. Рядом же живете!

– Хорошо, – пообещала Веселина, пытаясь вспомнить, что дарят лешим.

С лесными хозяевами непривычная к диким местам чародейка дел не вела никогда, она и в лес-то, хоть в нем и укрылась, не заходила, а зря: под пестрым пронизанным солнцем пологом было на удивление светло и радостно, так в редком саду бывает. За боярышниковой стеной прятался смешанный с березняком ельник. Солнечный свет без труда пробивался сквозь зеленые и желтые кроны, косыми полосами ложась на сжатую подлеском узенькую – вдвоем не пройдешь – тропку.

За спиной отшельницы позвякивал уздой и иногда фыркал конь, а глаза упирались в руны на откинутом капюшоне Охотника, по невысказанной договоренности шедшего первым. Алеша молчал, Веселину на разговоры тоже не тянуло, просто хотелось идти и идти, переступая через узловатые корни, никуда не спеша и не загадывая дальше, чем на десяток ударов сердца. Когда-нибудь они куда-нибудь придут, тогда она и решит – а сейчас можно просто вдыхать горьковатый запах осени и любоваться словно бы обтянутым зеленым бархатом пнем, изящными кустиками с похожими на розовые цветочки плодами, очередным гордецом-мухомором, словно подбоченившимся на изгибе тропы… Последнем изгибе, как оказалось.

Казавшиеся непролазными заросли раздались в стороны, позволяя спуститься то ли к заросшей протоке, то ли к странно вытянутому неширокому озерцу. Дремотную зеленую воду возле берега клинками вспарывали острые зеленые стебли, меж ними носились, поблескивая слюдяными крыльями, поздние стрекозы. Желтые березовые листочки на водной глади казались отчеканенными в неведомых странах монетками, на которые можно купить все. Даже покой, даже счастье.

– Мирава, ты не туда глядишь! – разбивший наваждение голос был весел и при этом деловит. – Вон она! Похоже, с концами – не соберешь. А соберешь, так не склеишь.

Веселина торопливо обогнула усыпанный все теми же цветочками-ягодками куст, за которым был такой же бережок с такими же стрекозами и зелеными клинками, среди которых одиноко торчала раздерганная «метла». Шагах в пяти от кромки черно-зеленого водного зеркала стоял Алеша и сосредоточенно разглядывал что-то у себя под ногами. Веселина решила тоже посмотреть, но покрытый густой изумрудной травой берег оказался топким.

– Мокро тут, – запоздало предупредил Охотник, – сапожки замараешь.

– Не беда, – с непонятной ей самой лихостью отозвалась отшельница. – Я же чародейка, пальцами щелкну, чище прежнего будут! Могу и твои заодно отчистить.

– Лады, – засмеялся китежанин и внезапно в два прыжка очутился рядом. Веселина и охнуть не успела, как оказалась у него на руках. – Смотри, не забудь, что обещала. А то что про меня яга подумает? Мало что волшбы не боится, так еще и сапоги не чищены!

Смех Веселина сдержала чудом. Наверное, она дернулась, потому что Алеша сжал руки, прижимая ее к себе.

– Тише! – шикнул он. – А то придется тебе не только обувку сушить. Глянь-ка лучше на это безобразие! Да не туда, правее.

Волшебница послушно повернула голову и тихонько ахнула. Ступа врезалась в землю со всего маху и, не выдержав удара, разлетелась на множество кусков и кусочков. Те, что побольше, вспороли ковер болотной травы и увязли в буро-желтой земле, из которой уже выступила мутная жижа. Самый большой осколок – добрая половина днища с похожим на клык куском боковины – стоял торчком, и об него остервенело точила клюв неяг-птица, судя по разбросанным вокруг перьям и окровавленным ошметкам только что закончившая трапезу. Внимания на Охотника и волшебницу хищница не обращала.

– Что ж, ступу мы нашли, – деловито произнес Алеша, – змеехвостку тоже. Что дальше?

Давить радость было жаль, но и впрямь пора было брать себя в руки и думать, как и самой выкрутиться, и Алешу с Буланко под удар яг не подставить. Подавив вздох, девушка вновь окинула взглядом изувеченный берег.

– Живьем мне ее не изловить, – честно призналась Веселина. – Тут обаянник нужен.

– Так у меня свистулька есть, – обрадовал китежанин. – Зверинщики в придачу дали, как раз обаянник и сотворил. Поймать – не штука, если ты ее, конечно, хочешь.

– Пригодится, – решила затворница. – Яге покажем, а то еще не поверит, что мы в самом деле искали. Ступу и впрямь не собрать, разве что метлу прихватить, если ты ее вытащишь.

– Сперва я вытащу тебя, – решил богатырь и замолчал. – Погоди еще маленько…

– Ты о чем?

– Это я не тебе, а Буланко.

* * *

«Не надо ждать. Давай ускачем все вместе, а эта пусть сидит, не надо ее…»

Мысль была заманчивой, но оставлять за спиной разъяренную воительницу, которая так или иначе доберется до своих сестриц и очень может быть, что наврет, причем не только про заезжего Охотника, было опрометчиво.

– Буланыш советует не возвращаться, – лошадиными мыслями Алеша с Миравой все же поделился. – Что скажешь?

– Я вернусь, – волшебница ответила сразу, без колебаний, – так надо. А вот вам с Буланко и впрямь лучше уехать. За меня не бойся, я знаю, что делаю.

– Так и я знаю, – Алеша широкими шагами пересек топкое место и поставил затворницу рядом с кустом бересклета. – Жди тут, я мигом! Потом змеехвостку поймаем и назад, к твоей подружке.

Вызволить из вязкого прибрежного ила метлу оказалось проще простого, заодно выяснилось, почему она так странно воткнулась. Прутья прутьями, но другой конец внушительного металлического древка оканчивался навершием-лепестком, острым, как хорошая бритва. Хочешь – руби, хочешь – коли. Оказавшаяся совней «метла», хоть и вонзилась с маху в речное дно, не только не обломалась, но и не затупилась. Богатырь коснулся пальцем лезвия, примерился и одним ударом снес с дюжину камышин. Рубил черный клинок отлично и, кажется, ему было все равно, кто им орудует, другое дело, что сам Алеша предпочитал меч.

Присваивать смертоносную метлу богатырь не собирался, но о ягах слишком мало знали, да и черно-серый металл мог хорошему мастеру поведать многое. Совню