Мне не хотелось говорить ей, но почему – я сама не знала.

– Была одна, но развалилась на две половинки.

– Одна свеча… – тихо проговорила Капра. – Интересно… Но всего одна, а не как в снах… – Она словно надеялась, что я что-то отвечу на это.

Я не позволила чувствам отразиться на моем лице. Но день вокруг внезапно словно заискрился. Я смотрела на Капру и видела, как от нее во все стороны расходятся яркие иглы лучей. Так много разных путей вели от нее. И не только из этого мгновения. Она была как тот нищий, оказавшийся Шутом. Любимый моего отца. Мне не хватало слов, чтобы описать, что я чувствовала, глядя на нее. «Как перекрестки, – думала я, – где можно свернуть в другую сторону». Я отвела глаза, гадая, сколько времени длилось этот озарение.

Наверное, нисколько, потому что она сказала:

– Ладно. Можешь взять ее с собой. Тебе же будет обузой.

Однако, судя по голосу, она решила добавить свечу к списку моих проступков. Ее стражник смотрел на меня так, будто я вела себя глупо и дерзко. Это был один из тех двоих, что хлестали плетьми Двалию. При этом воспоминании мне пришлось взять себя в руки, чтобы губы не дрожали.

– Иди за мной, – сказала Капра. – Ты останешься у нас, так что я тебе покажу, где что находится. Позже мы решим, чем ты будешь заниматься. Может быть, учиться. Может, изучать летописи. Может, просто прислуживать. – Она улыбнулась мне, растянув тонкие губы. – Может, плодиться. А может, мы продадим тебя в рабство. Есть много способов приносить пользу; возможно, тебе понравится.

Лично мне ни один из этих способов не нравился, но я промолчала. Я пошла за Капрой, ее стражник шагал рядом со мной. Ремешки сандалий врезались мне в ноги, но я стиснула зубы и продолжала идти. Она повела меня обратно в комнаты, и я обрадовалась, что мы ушли с солнцепека. Даже не замечала, как сильно щурилась от яркого света, отражавшегося от белых камней, пока мы не зашли внутрь.

Капра не спешила, но и не мешкала. На нижнем этаже мне показали комнату, где писцы в зеленых одеждах учили грамоте пятерых детей. Рядом с каждым учеником сидел наставник, направляя его перо. Дети были бледнокожие и на вид очень маленькие, не старше трех лет. Но если они такие же, как я, то на самом деле они старше.

Мы прошли по длинному, плавно изгибающемуся коридору и по широкой парадной лестнице поднялись на второй этаж.

– Здесь мы встречаем тех, кто приходит сюда в поисках мудрости, – сообщила Капра, открыв передо мной дверь в комнату, где стены были отделаны драгоценной древесиной, а пол устлан мягкими коврами.

В центре стоял роскошный стол и стулья с резными спинками, а на столе – графин с каким-то напитком и несколько стаканчиков.

В следующей комнате шестеро Белых сидели за столом. За спиной каждого в ожидании застыл Слуга.

– Прошлой ночью они видели сны, – тихо сказала Капра. – Теперь они запишут, что им снилось. Потом писари сделают по несколько копий каждого сна, и каждую копию определят в свою категорию, и положат к другим подобным снам. Возможно, им снились свечи. Или желудь в быстрой реке. Или сон, где человек хватает пчелу и его окружают сотни разъяренных пчел. – Она понизила голос: – А может быть, им снился Нежданный Сын. – Капра обернулась и посмотрела на меня с высоты своего роста. Губы ее растянулись в улыбке. – Или Разрушитель. За последний год сны о Разрушителе стали являться намного чаще, чем прежде. Значит, что-то произошло, что-то такое, чего мы не предвидели. Какое-то событие, сделавшее появление Разрушителя более возможным. – Она снова раздвинула уголки губ. – Тебе когда-нибудь снился Разрушитель?

Совсем ничего не ответить ей я побоялась.

– Мне часто снятся кошмары о том, как Двалия и ее небелы уничтожили мой дом. Вы про это?

– Нет, – ответила она, словно поставила еще одну отметку в списке моих грехов, и вывела меня из комнаты.

Пройдя по длинному коридору, мы поднялись на следующий этаж. Здесь стены были отделаны деревом более темного, насыщенного оттенка, а мощные деревянные балки под потолком расписаны невиданными цветами.

– Это сердце нашей обители! – торжественно произнесла Капра, когда подвела меня к двери и распахнула ее.

Там оказался огромный зал, полный старых книг и свитков. Стеллажи занимали все стены от пола до потолка. Шкафы тянулись стройными рядами, так что дальнего конца зала от двери было не разглядеть. Зато посреди помещения оставалось открытое пространство, где стояло не меньше десятка длинных столов. За ними сидели писцы, почти или совсем не похожие на Белых, сравнивали свитки и деловито что-то записывали.

– Здесь изучают сны. Мы знаем, сколько было снов про свечи. Мы знаем, как давно снятся змеи, размахивающие мечами. Сны о Нежданных Сыновьях, Разрушителях и белых лошадях, ракушках и чашках, щенках и волках, сны о синих оленях… – Она широко улыбнулась мне. – Некоторым из этих свитков очень много лет. Здесь собрано великое множество записей, в том числе те, что сделаны десятки лет назад, ибо великие бедствия начинают порождать сны за много лет до того, как произойдут. Мы знали о Кровавой Чуме прежде, чем от нее кто-то умер. А еще раньше? Гора, взорвавшаяся огнем, великое землетрясение, уничтожившее города Старших, и огромные волны, которые положили конец их владычеству над миром. О да, мы знали все это заранее. И если бы Старшие были нам чуть более полезны, возможно, они бы тоже узнали. Но они предпочли драконов человечеству. И проиграли.

Она говорила все это так злорадно, как будто рассчитывала, что ее слова причинят мне боль. Потом наклонилась ко мне и шепнула:

– Но здесь не всё. Свои сны я храню у себя в башне. Их знаю только я. Этой ночью мне приснилось, что я вырвала с корнем маленький белый цветок. Но корень его оказался языками пламени и острыми лезвиями. – Она улыбнулась. – Наверное, лучше бы я срезала этот цветок, чем рвала его. – Капра искоса взглянула на меня. – Как ты считаешь? – Она вдруг резко выпрямилась. – Идем, – бросила она и торопливо вышла из зала.

Я похромала за ней, проклиная сандалии с их ремешками. Следующий зал выглядел так же, как предыдущий. Повсюду лежали свитки, за столами трудились писари, младшие слуги входили и выходили, нагруженные стопками бумаги и огромными книгами. То же оказалось и в третьем зале. Я больше не могла терпеть боль. Усевшись на пол, я сняла сандалии и понесла их в руках вместе со свечой.

– Как хочешь, – презрительно обронила Капра. – Возможно, когда-нибудь ты привыкнешь к обуви и перестанешь вести себя как дикарка. – Она пожала плечами. – Или тебя продадут хозяевам, которые не тратятся на обувь для рабов.

Я так и съежилась от обиды. Было непонятно, что мне делать. Признаться, что вижу сны, и стать одной из ее учеников? Или прикинуться глупой и не очень-то воспитанной, в надежде, что меня сделают служанкой и я смогу сбежать. Но куда бежать? Мой дом остался по другую сторону океана. Может, лучше попытаться как-то устроиться здесь?

В голове всплыл другой план, тот, что я скрывала, пока мы плыли сюда на корабле. Быстро запрятала эту мысль подальше, чтобы никто не подслушал. Пусть Виндлайера и не видно, кто знает, где он сейчас и нет ли тут других, подобных ему. «Думай о том, как стать полезной. Думай о том, как заслужить здесь место под солнцем. Улыбайся. Притворись, что готова остаться тут навсегда, сделавшись частью их паутины».