— Веришь ты или нет, но это правда. Остался только Старр да с десяток мелких шоу, колесящих по трущобам, вот и все. Кому охота возить целый цирк по железной дороге, когда любой зоопарк, любое шоу в мире можно найти прямо по ту сторону телевизионного экрана? Телевидение погубило водевили, а вскоре покончит и с цирком.

— Телевидение? — изумленно переспросила Люсия.

— Телевидение — будущее развлекательной индустрии, Лу.

— Нет! — запротестовала она. — Кто захочет сидеть дома и смотреть в маленький ящик, когда можно выйти куда-нибудь всей семьей? Это просто поветрие. В этом доме никогда не будет телевизора.

— Подожди и увидишь, Лу. Лет через десять телевизор станет такой же привычной деталью быта, как машина и радио. Он появится в каждой семье.

— Ну конечно, — проворчал Анжело. — Десять лет назад болтали, что к теперешнему году у каждой семьи будет личный вертолет. И парковка на крыше.

Люсия покачала головой.

— Только не говорите мне, что придет день, когда никто не будет интересоваться странными необычными вещами, которые мало кому под силу…

— Я этого не говорил. Просто старомодные зрелища уступят место новым. Старр уже отказался от шапито, ты разве не слышала? Теперь они собираются выступать только на больших площадках, вроде Мэдисон-сквер-гарден. Где-то на задворках есть еще парочка шапито, но они долго не протянут. Сколько сейчас шоу в «Билборде»? — Джонни не ожидал ответа. — А двадцать лет назад было больше сотни. Видишь? Людские представления о развлечениях — вот, что меняется. Но интерес к акробатам будет всегда. Чем легче становится жизнь, тем сильнее людей тянет к острым ощущениям. И телевидение сюда прекрасно вписывается.

— Значит, я еще поработаю, — добродушно заметил Марио.

— Разумеется! Просто тебя будут показывать по телевизору. Мы планируем еще одно шоу весной — с теми же спонсорами, которые вкладывали деньги в «Дни и ночи цирка». Ну что, Мэтт, готов снова летать?

— Нам нужен ловитор, — сказал Марио.

Джонни кивнул.

— Нет проблем. Я найду вам ловитора, а если нет — буду ловить сам. Помнится, ты смотрелся впечатляюще.

— А какая разница? — поддел Марио. — На этих экранах… сколько они там, фут по диагонали?.. все равно никто ничего не разглядит. Гимнаст на них будет два-три дюйма высотой.

— Да, но представь, на тебя будут смотреть миллионы людей! А ты знаешь, что такое макросъемочный объектив? Люди смогут увидеть полет совсем близко. А еще сейчас есть замедленная съемка…

— Напридумывали выкрутасов, — сказал Анжело. — Какой смысл смотреть полет в замедлении? В скорости как раз все и дело.

Джонни яростно замотал головой.

— Нет, ты неправ, Анжело. Эту съемку используют в бейсболе, в футболе, чтобы ты мог во всех подробностях разглядеть, как бегущий занимает базу. Точно так же можно увидеть тройное, если оно слишком быстрое для невооруженного глаза. Помнишь, как после каждого представления подходят люди, спрашивают, интересуются, как у нас все устроено, как все получается? А теперь мы можем им это показать.

Весь вечер Джонни буквально бурлил энергией, энтузиазмом и тысячей планов.

— Тебе нужен менеджер, Мэтт. И каждый скажет, что я лучший в этом деле. Пока тебя не было, я работал над фильмом… правда, не срослось… о жизни Барни Парриша. Хочешь фокус-покус? Что бы ты сказал, если бы я сделал тройное?

— Не поверил бы, — отрезал Марио. — Ты? Да ни в жизни.

— Джанни, ты смеешься над братом… — укорила Люсия.

— Анжело, расскажи им.

Анжело со смехом покачал головой.

— А я это видел, но все равно не верю. Но только потому, что знаю, как все было сделано. Я тогда ничего не сказал тебе, Люсия, потому что не хотел, чтобы ты решила, будто я вернулся к полетам. Но когда они работали над этим фильмом про Парриша — который так и не вышел — мы с Джонни несколько дней дублировали актеров. Он летал, а я ловил.

— Джонни, но ты же не собираешься сказать, что сделал тройное? — спросила Люсия.

— Не-а, не сделал. Но очень правдоподобно его изобразил. Я раз пять покрутил двойное заднее, потом они все порезали и смонтировали. Фальшивка, обычная работа с пленкой.

— По-моему, это нечестно, — протянула Люсия.

Джонни пожал плечами.

— Это шоу-бизнес. Саймон Барри делал одно тройное на камеру, но мое поддельное выглядит лучше, чем его настоящее. Впрочем, если бы я сделал настоящее, половина зрителей все равно бы не поверила.

— А что случилось с фильмом? — поинтересовался Марио.

— Его не доделали.

— Деньги кончились, — вставил Анжело. — И были какие-то проблемы с профсоюзом. Правда, я как-то слышал, якобы съемки собираются продолжить.

Будто бы есть актер, Барт Ридер, который очень хочет в нем сняться.

— Да ну его, этот фильм, — отмахнулся Джонни. — Он какой-то невезучий.

Но Марио хмурился, зацепившись за последние слова Анжело.

— Барт Ридер? Я когда-то знал парня с таким именем. Он начинал в театре, потом подался в кино, а потом я упустил его из виду. Интересно, это он и есть?

— Никогда его не встречал, — сказал Джонни. — Уж не знаю, стоит ли он чего-то, но по слухам как романтический герой он нарасхват. Играет в исторических фильмах с Луизой Ланарт. Его называют лучшим со времен Валентино[3]. Но большинство актеров в наши дни не умеют играть. А если включишь радио, то быстро убедишься, что большинство певцов не умеют петь.

— О, он хороший актер, — возразил Анжело. — Очень хороший. И умеет держаться.

Я дублировал его в одном фильме про пиратов. На самом деле ему не нужен был дублер… он бы и сам мог все сделать… но студия боялась, как бы он не испортил эту девичью мечту, которая у него вместо лица.

Джонни захохотал, откинув голову

— Вот она, реклама! Объявить Барта Ридера величайшим романтическим героем… Между нами говоря, он самый