отъявленный гомик во всем Голливуде!

— Отъявленный кто? — озадачилась Люсия.

Анжело шепотом сказал что-то по-итальянски, и она покраснела.

— Но пусть даже и так, — продолжал Джонни, — женщины на него буквально вешаются — от девочек до бабушек. По сравнению с этим мои фальшивые тройные не такой уж и обман.

— Мэтт, — скривилась Люсия, — откуда у тебя такие знакомства?

— Да я даже не уверен, что это он, — ответил Марио нарочито небрежно. — Парень с такой фамилией приходил бывало в балетную школу, брал уроки акробатики.

Ездил на спортивной машине… я пару раз ходил с ним на гонки. А потом он получил несколько больших ролей, и наши пути разошлись.

Но Томми вспомнил давний разговор, который слушал тогда, толком не понимая.

Забирай мою долю Ридера, я только рад буду.

А рассказывая, как попал в тюрьму в юности, Марио обронил: Я слишком боялся звонить Джо или Анжело и не мог дозвониться до Барта.

— В любом случае, — сказал Джонни, — мы от него балдеть не собираемся. Просто еще одно доказательство того, что пресс-служба способна на многое. Я хочу податься в телеиндустрию. Там сейчас большие деньги, не то что в живых выступлениях. А ловиторов вокруг пруд пруди.

— Не таких, какие мне нужны, — покачал головой Марио.

— Неважно. Новый выпуск я собираюсь полностью построить вокруг тебя. Ты всегда рвался на вершину, старший братец, и к тому времени, как я с тобой закончу, все будут о тебе знать!

Невозможно было не проникнуться его энтузиазмом. Джонни поднял бокал.

— Ну что, Мэтт? Мы все еще Летающие Сантелли, разве не так? Мы еще не ушли с манежа!

Томми колебался. Все это казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой.

Просто очередной из грандиозных планов Джонни. И все-таки идея пробуждала воспоминания, тревожила старые мечты и амбиции, которые ему самому казались забытыми. А теперь они имели шанс воплотиться в Марио.

— Это приносит какие-то деньги? — осторожно осведомился он.

— Какие-то деньги? — рассмеялся Джонни, взмахнув рукой. — Пара звонков спонсорам, и меня буквально завалят контрактами. Подожди немного — и увидишь, какие это приносит деньги.

Поднеся бокал к губам, он отпил немного и дождался, пока остальные последуют его примеру.

— За Летающих Сантелли… ancor!

Медленно подняв собственный бокал, Томми пригубил знакомый вкус вина (которое никогда не любил) и подумал: «Забавно. Джонни так яро выступал против семейных традиций, а теперь он вылитый Папаша. Лет через сорок он даже выглядеть будет так же». Оглядывая семью, поддержавшую тост, Томми задался вопросом, заметил ли это кто-то, кроме него.

Джонни болтал не умолкая до самой полуночи, из него так и сыпались идеи.

— Помнишь, Мэтт, как в детстве мы мечтали о большом номере? Покрасить стропы в серебряный, а все, за что не надо держаться, посыпать блестками, чтобы сверкало. И разноцветная подсветка. И даже перекладину трапеции… придумать что-нибудь такое, чтобы блестело, но не скользило. А вместо трико и леотардов взять какие-нибудь причудливые футуристические костюмы… что-то цвета металлик… изобразить реактивный двигатель, космический полет.

— И ракетные ранцы, как у Бака Роджерса?[4] — с мягкой иронией спросил Томми.

— А что? Осталось каких-то пятьдесят лет до нового века!

— А я думал, что единственный в семье интересуюсь научной фантастикой, — заметил Марио.

— Мэтт, воздушная трапеция — это и есть научная фантастика! — Джонни сидел, поджав под себя ногу — грациозный, бесшабашный, улыбающийся. — На пределе человеческих возможностей! Все законы движения, динамики… Это стремление человечества к недостижимому.

— Как старая фотография Люсии, — пробормотала Стелла. — Полеты во сне.

— Точно! — взволнованно сказал Джонни. — Да! Назовем его «Полеты во сне»! Мимолетная, как сновидение, фантазия, замедленная съемка, парение…

Марио, задумавшись, смежил веки.

— Полеты во сне. Анжело что-то такое говорил. Что это самая древняя мечта человечества. На психологическом уровне.

— Я ничего не смыслю в психологии, — сказал Джонни, — но шоу выйдет что надо.

Людей проберет до печенок. Наверняка в глубине души каждый хочет летать, и мы им это дадим.

Он посмотрел на Стеллу сияющими глазами.

— Так и знал, что ты скажешь верные слова в верный момент! Умница!

— На самом деле это идея Люсии, — рассмеялась Стелла.

Но Томми заметил, что за яркой хрупкой внешней оболочкой она осталась все той же прежней Стеллой — тихой и основательной. Просто научилась маскировать свое молчание под живостью и преувеличенным интересом к происходящему.

— Я рада, что смогла хоть чем-то помочь, — сказала Люсия почти завистливо. — Со всеми этими разговорами о научной фантастике и костюмах будущего я чувствую себя отсталой!

— Ты очень сильно помогаешь, — ухмыльнулся Джонни.

— Шшш, — напомнила Стелла. — Полночь.

Часы пробили двенадцать. Джонни обнял Стеллу и поцеловал — долго и нежно.

Джо со смехом приобнял Люсию, а спустя секунду Анжело, хихикнув, привлек к себе Тессу и чмокнул ее в щеку. Марио галантно обвил рукой плечи Барбары. А затем Джонни и Стелла втянули в свой круг и его, и Томми.

— Давайте надеяться, что этот год станет счастливым для всех нас, — объявил Марио.

Его пальцы сжали ладонь Томми, но от скрытности этого жеста Томми сделалось грустно. Его снова буквально ткнули носом в тот факт, что, несмотря на принадлежность к этой семье и Марио, сама сущность их отношений вводит всех в заблуждение. Стелла сочувственно улыбнулась ему, но Томми отвел глаза.

Стелла вошла в семью так, как он никогда не сможет. Он отвернулся от Марио, зная, что, даже если бы мог поговорить с ним о своих чувствах, тот не смог бы его утешить.

Я не могу падать за тебя, Везунчик.

Вскоре после полуночи Джо поцеловал дочь и пошел наверх. Тесса засыпала на ходу, и Люсия отвела ее в спальню. Один