Елрех показалась в проходе нескоро. Низко склонившись и прижимая к себе объемный сверток, вошла внутрь. Кейел следом подал ей дымящийся котелок и сразу же исчез.

— Ну что, Вестница, — с весельем в серых глазах обратилась подруга, — опять буду тебя от болячек избавлять.

Она устроилась на коленях рядом, собрала густые белые волосы и откинула их за спину. Осторожно переставила подальше котелок с кипятком и потянулась за свертком, оставленным ближе ко входу.

— Что с моими ногами? — спросила я, стараясь не двигать ими. Рваные обмотки и без того сползли, пока я выбиралась на улицу. — Почему они перевязаны?

— Откуда мне знать, человечка? Это не я связалась с темным духом. — Елрех замялась, прекращая расставлять немногочисленную посуду из свертка. На меня посмотрела уже без веселья и тихо попросила: — Извини, Асфирель.

Я вздохнула шумно и все же приподнялась на локтях. Разглядывая разнообразие трав, порошков и помельченных растений, произнесла:

— Не смей жалеть меня, Елрех. Я отдавала отчет всему, что делала.

— Ты поступила…

— Хвалить тем более не смей! — Злость завладела рассудком на секунду, но и этого хватило, чтобы высказывание прозвучало грубо.

Я отвела взгляд от округленных серых глаз и стала наблюдать украдкой. Елрех словно и не обиделась, а только кивнула и, продолжив возиться с травами, проговорила:

— Огромный корень выскочил из-под земли так внезапно — я бы не успела отскочить. Но Роми заметил и оттолкнул меня. Так и подставился.

— Я помню, что рана была серьезная. Он уже поправился? — Я опять подняла голову.

Елрех повела плечами, будто старалась не думать об этом.

— Еще хромает, но все затянулось.

— И Кейел отправил хромого Вольного в деревню? Зачем? О нас там кто-то узнал?

— Нет, просто Кейел…

Елрех нахмурилась замолкая. Зачерпнула деревянной миской горячей воды и влила ее в смесь порошков — судя по резкому запаху и виду, толченых грибов, древесного угля и кореньев торинки — растения, используемого в Фадрагосе для лучшего заживления ран. Хорошенько перемешав это все, оглянулась на выход и, наконец-то, склонившись ко мне, полушепотом произнесла:

— Он принес тебя сюда. Ты отравила свою кровь, Асфи, и он беспокоился, что потеряет тебя. Мы все боялись, но только он опять был похож на раненного зверя.

— Опять?

Она покачала головой, осуждающе глядя мне в глаза, и заговорила еще тише:

— Ты не видишь, что с ним происходит, когда тебе что-то угрожает. В нем мало что остается от человека. Вообще от разумного существа. Он сказал, что ты отдала хрупкую оболочку темному духу, а тот вышел драться с нежитью. В твоем теле не осталось ни жизни, ни силы вестницы. Думаешь, темному духу было дело до твоих босых ног? — В ее интонации прорезались нотки осуждения, и я отвернулась.

Я рисковала, и мне стыдно за это, но даже если я верну время именно на тот момент, то поступлю точно так же.

Елрех отставила целебную кашицу и, ухватившись за край покрывала, откинула его в сторону. Прохлада сразу же добралась до согретого тела, и я поежилась. Елрех пересела ближе к моим ногам и стала закатывать штанины. Я поморщилась, рассматривая кровавые круглые пятна на серой ткани.

— Ты изрезала ноги, а лужи там гнилью наполнены. Нехорошей гнилью, Асфирель. — Елрех разматывала ткань осторожно, но я все равно ощутила, как кожу потянуло следом. Сразу же за щекоткой и зудом, пришла легкая острая боль. — Мы неподалеку пруд отыскали. Повезло, что в нем было пиявок много. Одна за другой от твоей крови дохли, а тебя все лихорадило и лихорадило. Пришлось напоить тебя ядовитым соком дивоцвета. Он быстро всю дрянь в тебе убил, и с ранок опухоль ушла. Теперь чтобы его вывести из твоей крови, молоко нужно. А чтобы кровь быстрее восстановилась тебе отвары целебные нужны, мяса побольше и фруктов красных. Вот злой Вольный и отправил Роми и Ив в деревню. Украдут кувшин какой, да с грядок чего и обратно вернутся.

Елрех сняла первую повязку, и я рассмотрела рядом с тонким порезом следы пиявок. Судя по размерам отметин, пиявки в Фадрагосе гигантские. Я скривилась, набрала полную грудь воздуха, пропитанного резким горьковатым запахом, и откинулась на подобие подушки. Когда ранки защипало от теплой мази, я отвлекла себя следующим вопросом:

— Насколько сильно Кейел беспокоился?

Почему-то его волнение не вызывало приятных чувств, наоборот, от этой мысли на душе кошки скребли. Лучше бы он ненавидел меня…

— Беспокоился, — протянула Елрех. Хохотнула и продолжила, добираясь до второй ноги: — Ты несколько рассветов в себя не приходила, а тело твое целых два рассвета холодным было. Прямо как у лягушки какой. Так Вольный обнимал тебя, согреть хотел. Отходил редко и ненадолго. Походит вокруг костра, разомнется, нас отругает за шум — и снова к тебе.

Она замолчала, что-то рассматривая, а затем скомандовала:

— Снимай рубашку и спускай штаны. Тут все хорошо, чисто, а вот на теле не все укусы быстро затянулись.

Я села, почесала уколотую сеном поясницу и отдернула руку. Вдруг укус расчесываю? Их вообще можно расчесывать? Удачно же я проспала тот момент, когда противные слизни ползали по мне. Пока я сама снимала с себя тонкие повязки и рассматривала покусанный живот и предплечья, Елрех бросила несколько пучков трав в котелок. Призвала духов и опять подогрела воду, тихо рассказывая дальше:

— Вольный часто бредил какими-то странными историями. Такого, о чем он тебе рассказывал, в жизни не бывает. Вечерами зачем-то говорил тебе о злом мальчике, который любил смотреть, как Солнце умирает. А как Луна выглядывала, так мы прислушивались и пытались разобраться, что это за Кай и Герда такие. История у них красивая, но жалостливая больно. Когда я спросила у него, кто это, он просто ответил, что ошибся. С любовью смотрел на твое бело-синее лицо и прямо так и сказал: «Я ошибся. Это не я Кай, а Аня. Просто история у нее другая». Ты знаешь, о чем он говорил?

Она снова подсела ближе и, разглядывая меня, зачерпнула пальцами темную мазь.

— Нет, — соврала я.

Елрех, дернув подбородком, сказала:

— Убери волосы, грудь посмотрим. — И опять к прошлой теме вернулась: — Выходит, совсем разум затуманился у Вольного. Ему бы немного отдохнуть, в себя прийти.

В который раз за вечер сердце заныло. Все же лучше отвлекать себя делами.

— А что с подсказкой? — спросила я.

Увидев, как Елрех подносит руку к животу, где укусов было больше всего, я закрыла глаза. Влажное прикосновение к коже почему-то напомнило далекое детство. Тогда меня свалила с ног инфекция, и жаропонижающие не помогали, поэтому мама, по совету врачей, протирала меня мокрым полотенцем.

— Прочли ее, — ответила Елрех. — Ведет к Хищному хребту.

Хищный хребет? Там убили Вольную. Знакомую Кейела, сестру Айвин и дочь Кхангатора… Не будет ли на том месте каких-нибудь виксартов, молящих Солнце о правильном перерождении души Вольной?