спать! — приказал он, — Завтра вставать рано! Но всё же… бдительности не терять! Хоть и последняя ночь, а кто его знает?..

— Организуем! — понятливо кивнул Ульрих, — Дам команду оруженосцам!

С тем и разошлись.

* * *

Как странно! Вроде вчера все гости были пьяней вина, а сегодня, с первым ударом колокола, все стояли на утренней молитве трезвёшеньки. Что значит здоровый образ жизни!

Ах, как сердечно прощался с нами барон Гельмут! Как братски обнимался с братом Марцианом! Оба расчувствовались и чуть не пустили слезу! Нашу телегу нагрузили свежей провизией, в карету барон Гельмут повелел запрячь второго коня, из своих личных конюшен, и потом долго-долго махал из надвратной башни платочком нам вслед…

— Обрадовался, жучара! — бормотал между тем себе под нос брат Марциан, — До самого конца опасался нас! Ничего-ничего! Мы к тебе ещё на обратной дороге заедем!

И, оглянувшись, приветливо махал платочком в ответ.

— Ну, что, Андреас, готов?! — ловко гарцуя, приблизился ко мне Лудвиг.

— К чему? — не понял я.

— К скачкам, конечно! В прошлый раз у нас не вышло, да и конь был подо мной так себе, А если прямо сказать, то дрянь, а не конь! Но теперь я готов с тобой об заклад побиться!

— Что за заклад?

— А простой заклад! Кто выиграет, тот целую неделю будет леди Катерине рыцарскую галантность и учтивость проявлять, а также куртуазные услуги оказывать. Ну, там, дверь открыть, стул подвинуть, за столом тарелку подать, руку протянуть при выходе из кареты… А другой и близко подходить не должен. Ну?..

— Не хочу! — отвернулся я, — Вот ещё! Ты монах, чего же я буду монаха в искушение вводить?..

— Боишься! — обидно расхохотался Лудвиг, — Струсил!

— Не струсил, а объективно оцениваю наши силы! — возразил я, — Мой Шарик, конечно, сильнее, да я, как всадник, гораздо хуже. Поэтому у меня очень слабенький шанс!

— Твой Шарир сильнее? Ха! Докажи!

— Не буду!

— Тогда признай, что мой Буян сильнее!

— Нет.

— Тогда скачки! И пусть победит сильнейший!

— Не хочу… — буркнул я.

Шарик нервно дёргал ушами, словно понимая, что речь идёт о нём.

— О чём спор? — приблизился к нам Вилфрид.

— Да вот, про балладу разговариваем, — соврал я, — В чём смысл баллады?

— Всё просто! — наставительно поднял палец крестоносец, — Губит людей не пиво! И не вино! Губят людей бабы! Ага!

— Пф-ф! — высказался Лудвиг, когда Вилфрид отъехал подальше, — Смысл баллады в том, что не там рыцарь славу искал! Слава, она не во дворцах! Пусть это даже сам великий Монсальват. Слава в чистом поле, в ратной сече! Когда молодой рыцарь в поле бился, он не знал поражений? Вот то-то! Ну, так что насчёт скачек?

— Нет! — отрезал я.

И прибавил ходу, пока не поравнялся с Марцианом. Тот о чём-то мирно беседовал с братом Ульрихом. Я вежливо дождался, пока они не закончат разговор и подъехал к Ульриху сбоку. Тот высокомерно не отреагировал, словно не заметил. Пришлось окликнуть:

— Брат Ульрих, могу ли я задать вопрос?

— Что за вопрос? — соизволил тот повернуть голову.

— Я пытаюсь понять, в чём смысл баллады? Какое будет ваше мнение?

— А что там понимать? — оттопырил нижнюю губу Ульрих, — Незачем было якшаться со всякими безбожными привидениями! Если обнажаешь меч, то обнажать его следует во славу Божью, а не по прихоти мерзких призраков. Свернул рыцарь с христианского пути — вот и получил по заслугам!

— Спасибо! — я был сама вежливость. А потом повернул коня и уже с другой стороны поравнялся с Марцианом.

— Брат Марциан, в чём смысл баллады?

— Ну-у… — брат Марциан традиционно не торопился с ответом. Хотя я видел, что ответ у него готов. Но он его ещё раз обдумывает, — Ну, я полагаю, что у молодого рыцаря ослабла вера…

— Как?! — опешил я, — Что-то я не разобрал этого в тексте!

— Ну, как же? — поднял брови вверх Марциан, — До событий в замке Монсальват юноша всегда полагался на силу креста и молитвы. А в замке ни разу и лба не перекрестил. Значит, ослабла вера. Оттого и не дал ему Господь владеть Святым Граалем. Не по вере ему такой святыней владеть!

— Как я и думал! — отметил я про себя, — Сколько людей, столько и мнений! Значит, и вправду, хорошая баллада! Интересно, что мне про неё Катерина скажет?..

— А ты и не понял? — удивилась девушка, когда я чуть не на ходу заскочил в карету и задал ей вопрос, — Ты не понял такой простой вещи?

— А что надо было понять?

— Всё просто! Чего рыцарь искал? Славы. Нашёл он славу? Нашёл. Мы же все слышали балладу про него? Значит, прославился! Чем прославился? Тем, что посвятил свою жизнь служению Белой Даме! То есть, баллада про то, что не только рыцарскими подвигами на поле брани можно славу заслужить! Не меньшая слава служить своей прекрасной избраннице! Чего тут не понятного?..

— Ха! — возразил я, — Это вроде того, как этот… Танкред везде прославляет эту… Брунгильду? Тоже мне, слава!

— А хоть бы и так! — вспыхнула Катерина, — Но теперь все вокруг знают, что есть такая девушка, которую прославляет рыцарь! Даже ты знаешь, хотя до этого и не слышал такого имени! Кстати! У меня для тебя невесёлые новости…

— Что такое?!

— Ты заметил, что после турнира я немного задержалась?

— Н-нет, — вынужденно признал я, — Я был с крестоносцами, они поехали и я поехал… Я думал и ты, как всегда, позади нашей группы!

— Почти. Я задержалась совсем ненадолго. Вроде бы утешить бедного Танкреда. А на самом деле, в процессе ободрения и утешения, я задала ему несколько мимолётных вопросов. Видишь ли, мне показалось странным, что он привязался именно к тебе…

— И что?.. — я почувствовал, что начинаю волноваться.

— Плохо, — серьёзно сказала девушка, — По его словам, ему пообещали денег, если он придерётся и вызовет именно тебя. Много денег. Гораздо больше, чем приз барона Гельмута, если это можно назвать «призом»! И даже дали щедрый задаток.

— Кто?! Кто бы мог?! Барон Гельмут утверждал, что чужих в его замке нету!

— Всё верно, — вздохнула девушка, — Чужих и не было. Ни рыцарей, ни простолюдинов. А вот купцы были! Только купцы — разве они «чужие»? Они просто купцы! Они всегда приезжают и уезжают. Кто на них внимание обращает, если только сам купить чего-то не хочешь? Так вот, тот кто подзуживал Танкреда тебя вызвать, он был купцом. Я потом просила, чтобы рыцарь того купца показал, но как Танкред ни высматривал, он его среди других уже не увидел. Я думаю, что это тот самый «шестой», в купца переодетый. И это плохо.