Мое несравненное искусство лжи, приобретенное за многие годыи усовершенствованное долгой 'практикой, позволяет мне легко и быстроприспособляться к любым обстоятельствам в жизни, и мне не составило никакоготруда сделать вид, будто я принимаю точку зрения Лорсанжа, а заодно и егосоветы. В моем доме перестали бывать посетители, и всякий раз, заезжая ко мне,он находил меня в одиночестве, склонившуюся над рукоделием, а процесс моегоспасения продвигался столь стремительно, что вскоре меня увидели на мессе вцеркви. Словом, Лорсанж благополучно угодил в ловушку: мне было назначеногодовое содержание двадцать тысяч ливров, и через шесть месяцев после того, какмоя нога ступила в город Анжер, был подписан брачный контракт. Поскольку яподдерживала хорошие отношения с соседями, а о моей прежней жизни никто здесьне знал, выбор господина де Лорсанжа был встречен с большим одобрением, и яоказалась хозяйкой самого роскошного дома в городе. Таким образом, лицемериевозвратило мне то, что отнял страх перед злодейством, и порок снова вышелпобедителем. Да, друзья мои, и так будет до последнего часа рода человеческого.

Мне почти нечего рассказать об удовольствиях, которые я получалав супружеской постели господина де Лорсанжа, так как этот добрейший человек былзнаком лишь с самыми банальными; настолько же невежественный в вопросахнаслаждения, как и в философии, бедняга за те два ужасных года, что я прожила сним, так ни разу и не подумал изменить свои обычные привычки, и скоро,задыхаясь от однообразия, я начала приглядываться к жителям города на предметудовлетворения своих желаний, которые вовсе не утихли за столь долгий пост.Особых требований к полу я не предъявляла — главным для меня было воображение истрастность. Искать пришлось долго: простое и бесхитростное воспитание, обычноедля провинции, строгая мораль, небольшое население — все это осложняло моипоиски и воздвигало множество препятствий на пути к наслаждениям.

Первой моей мишенью стала прелестная девица, дочь одного изстаринных друзей графа. Каролина, заинтригованная безнравственностью моихсуждений и их необычностью, сделалась легкой добычей: как-то раз, заманив ее вванную и уговорив искупаться вместе со мной, я заставила ее испытать оргазм всвоих объятиях. Но Каролина была всего-навсего красивой куклой и, конечно же,не могла представлять большого интереса для такой женщины, как я, которуюнеобходимо постоянно подогревать силой воображения, а вот этого свойства девушкабыла начисто лишена. Идиллия наша продолжалась недолго: скоро я нашла другую,затем третью. Следует признать, что в Анжере недостатка в привлекательныхженщинах не было, но, Боже ты мой, как неповоротливы были их мозги — ни однаискра вдохновения не освещала их потемки. Ах, Клервиль, с какой страстнойтоской я думала о вас, как мне вас недоставало в ту пору! И я пришла к такомуважному выводу: человек, который любит порок, который предается ему с детствалибо в силу врожденной склонности, либо в силу приобретенной привычки, скореенаходит счастье в постоянных извращенных утехах, нежели тот, кто приходит кэтому в зрелом возрасте после того, как часть жизни прошагал по унылой дорогедобродетели.

Я испробовала и местных мужчин, которых, кстати, находила снеменьшим трудом; у меня был уже десятый любовник, когда однажды, присутствуявместе со своим набожным супругом на мессе, я обратила внимание на священникаи, мне показалось, что он удивительно напоминает аббата Шабера, того самого, скоторым мы приятно провели один вечер в Братстве Друзей Преступления, — давы сами видели сегодня в моем доме этого очаровательного молодого человека.Никогда еще месса не казалась мне такой долгой; но вот, наконец, она подошла кконцу, господин де Лорсанж отправился домой, а я осталась под тем предлогом,что мне захотелось помолиться подольше. Я попросила о встрече с человеком,который только что служил службу; он появился, и что же вы думаете, друзья? Нуконечно, это был Шабер. Мы сразу удалились в пустую часовню, где любезныйаббат, поблагодарив судьбу за столь приятный сюрприз и выразив свою радость оттого, что снова встретил меня, рассказал мне, что большие бенефиции, которымион располагает в этом приходе, вынуждают его держать себя в соответствующихрамках, но что я не должна обращать внимания на его ужимки и гримасы, на егопоклоны и расшаркивания, которые «неизбежны в его положении священнослужителя.К этому он добавил, что его взгляды на жизнь и его привычки остались прежними,и он будет рад доказать мне это при первом же удобном случае. Со своей стороны,я поведала ему о своих злоключениях; он посочувствовал, выразил сожаление, чтодо сих пор не знал о моем присутствии в Анжере, так как прибыл сюда всегонеделю назад, и тут же предложил возобновить наше знакомство.

— Зачем откладывать, дорогой аббат? — сказалая. — Возьми меня прямо здесь и сейчас. Двери церкви заперты, а этот алтарьпослужит нам ложем; не медли, дай мне испытать те удовольствия, которых я былалишена так долго и о которых тосковала все это время. Ты не поверишь, но с тогодня, как я оказалась в этом мерзком городишке, ни один из тех, кому яотдавалась, даже и не подумал взглянуть на мою жопку. Представляешь, как я себячувствовала — это я-то, которая обожает только содомию и считает все прочиеутехи лишь дополнительным стимулом и прелюдией к самому главному.

— Прекрасно! — обрадовался Шабер, укладывая менягрудью на алтарь и задирая мои юбки. — Ах, Жюльетта! — сновавоскликнул он минуту спустя, полюбовавшись моими ягодицами. — Твой зад всетот же — божественный зад Афродиты.

Аббат наклонился и расцеловал его с возрастающей страстью,потом я почувствовала в своем анусе его горячий язык, его вдохновенный язык,который полчаса назад с трепетом произносил имя божье… Затем он заменил егосвоим членом, и — о, радость! — дрожащий скипетр вошел в меня целиком безостатка. И я впервые в жизни испытала восторг, который, наверное, охватываетвероотступника в момент прегрешения. Да, друзья, я испытала неописуемоеблаженство! Как жестоко и неразумно отказываться от порочных привычек и каксладостно возобновлять их вновь! За время своего вынужденного воздержания отсодомии, я не переставала ощущать самую настоятельную, буквально сводящую с умапотребность в этом удовольствии, порой она выражалась в таком невыносимом зуде,что мне приходилось хвататься за любой, попавшийся под руку инструментподходящей формы и успокаивать себя таким примитивным образом; и вот теперьШабер окончательно вернул меня к жизни. Заметив, что я чуть не плачу отрадости, он старался изо всех сил, проявил настоящие чудеса стойкости ивыносливости и, будучи молодым и сильным, не покинул мой зад до тех пор, покане совершил три оргазма.

— Ничто не может заменить это блаженство, на мойвзгляд, ему нет равного в мире, — заметил аббат, переводя дух и лукавоглядя на меня. — Или ты с этим не согласна?

— Ах, Шабер, как тебе не совестно задавать такиевопросы! Ведь ты не встречал в своей жизни более страстной поклонницы содомии,чем Жюльетта. И мы должны видеться как можно чаще, дорогой.

— Непременно, милая Жюльетта, клянусь небом. Ты непожалеешь о том, что вновь встретила меня, это я тебе обещаю.