Несколько ошарашенный моими наглыми речами, его величествоне нашел ничего более умного, как ограничиться какой-то неловкой шуткой,несущей на себе ту самую печать фальши, которая отмечает все, что исходит изуст истинного итальянца, и мы тепло распрощались друг с другом.

В тот же вечер меня провели в блестящий, роскошно убранныйзал, где вокруг большого игорного стола я увидела общество, разделенное на двакласса; с одной стороны сидели мошенники, с другой — лопоухие овечки; мнесказали, что в Турине воровство во время игры — обычное дело и что мужчина неначинает ухаживать за женщиной до тех пор, пока она не обворует его.

— А что, это весьма забавный обычай, — заметила ямошеннице, которая рассказала мне об этом.

— Все объясняется очень просто, — продолжалаона, — игра — это нечто вроде коммерции, стало быть, в ней допустимы любыехитрости. Разве вам придет в голову подать в суд на торговца за то, что шторына окнах его лавочки чересчур плотные, поэтому вместо добротного товара вывыбрали негодный? Главное — преуспеть, мадам, и все средства для этого хороши.

Я вспомнила максимы Дорваля по поводу воровства и решила,что они вполне уместны в этом доме. Потом поинтересовалась у собеседницы, какможно ловчее выуживать деньги у других, заверив ее, что во всем остальном уменя большой опыт.

— Есть настоящие мастера этого дела, — ответилаона. — Если хотите, завтра я пришлю к вам одного из них.

Я поблагодарила ее, а наутро появился мой новый наставник иза какую-то неделю преподал мне уроки беспроигрышной карточной игры, которыепозволили мне получить две сотни луидоров в течение трех месяцев моегопребывания в Турине. Когда пришло время платить за его уроки, он потребовалтолько моей благосклонности, а поскольку он желал получить ее на итальянскийманер, что я страстно любила, после тщательного осмотра его тела на предметнежелательных болезней — а такая мера была не лишней в этой стране — ядоставила ему удовольствие тем самым образом, который был естественным длячеловека его профессии.

Помимо всего прочего Сбригани — так звали моего ментора —обладал приятной внешностью и внушительным членом; ему было не более тридцатилет, он отличался отменным здоровьем, изысканными манерами, прекрасной речью,безудержным распутством, философским складом ума и удивительным даром всякимимыслимыми и немыслимыми способами присваивать то, что принадлежало другим. Ясразу смекнула, что такой человек может быть мне весьма полезен в моихпутешествиях, и предложила ему объединить наши усилия, на что он согласился нераздумывая.

В Италии человек, сопровождающий актрису, певицу или простопродажную женщину, не представляет собой никакой помехи для тех, кто добиваетсяее благосклонности: будь он братом, супругом или отцом, обыкновенно онудаляется в тот самый момент, когда на пороге появляется поклонник; если пылпоследнего начинает ослабевать, покровитель появляется снова, заводит с нимприятную беседу и, подняв настроение клиента, скрывается в платяном шкафу,чтобы не портить ему удовольствие. Естественно, поклонник в этом случае беретна свое содержание и женщину и ее покровителя, и итальянцы, приспособленцы посвоей природе, не видят в этом ничего дурного. Поскольку к тому времени я вдостаточной мере знала язык этой благословенной страны, чтобы сойти заитальянку, я взвалила на Сбригани обязанности своего супруга, и мы отправилисьпо дороге на Флоренцию.

Поездка наша проходила в ленивой безмятежности, спешить намбыло некуда, и я с удовольствием созерцала расстилавшийся передо мной пейзаж,который вполне соответствовал бы человеческому представлению о рае, если бы необорванные люди, то и дело встречавшиеся на пути. Первую ночь мы провели вАсти. Сегодня этот городок, утративший свое былое величие, не достоин дажетого, чтобы упоминать о нем. Наутро мы возобновили путешествие и добрались доАлександрии; по словам Сбригани, это местечко было известно тем, что онобуквально кишит аристократами, и мы решили провести здесь несколько дней ипоискать простаков.

Мой супруг быстро распространил нечто вроде прокламации, изкоторой следовало, что в город прибыла знаменитая куртизанка, к этому прилагалоськраткое описание моих прелестей и их стоимость.

Первым откликнулся престарелый пьемонтский герцог, летдесять как отошедший от двора; единственное, чего он пожелал, — этополюбоваться моим задом. За такое удовольствие Сбригани взял с него пятьдесятцехинов, однако подогретый увиденным зрелищем, герцог потребовал большего. Влучших правилах покорной жены я заявила, что не могу решить этот вопрос безсогласия мужа, а герцог, будучи не в состоянии предпринять серьезного натиска,изъявил желание выпороть меня. Эта причуда остается главным утешением некогдаотчаянных содомитов, ведь так сладостно унижать божество, в чей храм для васбольше нет доступа. Сбригани назначил цену по одному цехину за удар, ипятнадцать минут спустя в моем кошельке было три сотни монет. Щедрость егосветлости подсказала моему спутнику блестящую идею. Он заранее навел справки опрошлой жизни старого вельможи и упросил его оказать ему честь и отобедатьвместе с ним и его женой. Эта просьба поначалу сильно озадачила бывшего придворного,но через минуту он уступил и согласился.

— О, великодушный и благородный сподвижникмогущественнейшего князя Италии, — начал Сбригани, представляя гостюАвгустину, которую мы научили, как себя вести, — настало время, когдадолжна заговорить ваша кровь, и в своей душе должны вы услышать голос Природы.Вспомните Венецию и свою давнюю любовную связь с прекрасной синьорой Дельфиной,бывшей замужем за одним мелким аристократом. Посмотрите же хорошенько, вашасветлость, посмотрите на свою дочь Августину, обнимите ее, мой господин, онавас достойна. Я взял ее еще ребенком, вырастил и воспитал ее, а теперь оценитесами мои усилия. Мне кажется, я могу по праву гордиться тем, что превратилАвгустину в одну из самых прелестных и умных девушек в Европе. О, ваша светлость,как я жаждал разыскать вас и встретиться с вами; узнав, что вы поселились вАлександрии, я поспешил сюда, чтобы убедиться собственными глазами. И я былправ — сходство просто поразительное! Я надеюсь, что вы достойно вознаградитескромного бедного итальянца, у которого из всех богатств есть только красотаего супруги.

Трогательная девичья грудь и стройный стан Августины, еебольшие карие глаза и исключительная белизна ее кожи оказали на герцога сильноевпечатление; в его глазах загорелся похотливый огонек, в лице его отразилосьрадостное предвкушение инцеста, и после недолгих складных объяснений, которыедал ему Сбригани, старик объявил, что признал Августину и что немедленно увезетее к себе домой с тем, чтобы она заняла подобающее ей место в его семье.

— Не спешите, ваша светлость, — заметил мойнеподражаемый супруг, — вам сначала надо переварить обед. К тому жеосмелюсь напомнить, что девушка принадлежит мне до тех пор, пока вы невозместите огромные расходы, связанные с ее воспитанием, которые едва липокроет скромная сумма в десять тысяч цехинов. Однако, учитывая честь, любезнооказанную вами моей супруге, я не смею торговаться с вашей светлостью иудовлетворюсь этой мизерной суммой, поэтому, сударь, соблаговолите выложитьденьги, иначе я не отпущу Августину,