Располагая тысячами грозных конных лучников в придачу к своему войску, Ираклий мог, конечно, совершать манёвры гораздо свободнее, потому что преследовавшие его сасанидские войска скорее отступили бы, чем стали сражаться на таких неравных условиях. Союзники-тюрки также доставили с собой ещё одно преимущество (или, вернее, приехали на нём): в то время как лошадей византийской и сасанидской конницы нужно было кормить фуражом по крайней мере зимой, монгольские лошадки (или пони) тюрок могли выжить почти в любой местности, где была хоть какая-нибудь растительность, даже под тонким слоем покрытого настом снега, типичного для ветреной зимней степи, а также для холмистых областей северо-западного Ирана, куда направлялся Ираклий.

Выступив из Тбилиси в сентябре 627 г., Ираклий повёл своё небольшое войско вместе со своими грозными союзниками размашистым кружным маршрутом вокруг озера Урмия в нынешнем северо-западном Иране, а затем двинулся к югу, пересёк реку Большой Заб и подошёл к Ниневии, расположенной на реке Тигр и бывшей некогда великой столицей Ассирийской державы, упомянутой в книге Бытия, а ныне представляющей собою большой и малопривлекательный иракский город Мосул. Хосров отправил многочисленное войско под командованием Роч Вехана, чтобы преследовать Ираклия, но персам так и не удалось догнать византийцев, чтобы вынудить их вступить в битву. Но лишь 12 декабря 627 г. Ираклий решил дать сражение, внезапно повернув, чтобы встретиться с сасанидским войском. Армянский историк Себеос даёт краткое описание этой битвы, вполне достаточное для того, чтобы понять тактический стиль Ираклия-полководца: сначала манёвр, чтобы привести врага в замешательство и застать его врасплох, и лишь затем – атака:

Было важно обескровить сасанидское войско, но решающей новостью стало то, что силы Ираклия проникли в глубокий тыл изрядно расширившейся территории, завоёванной войсками Хосрова, и могли теперь нанести удар по жизненно важным центрам Сасанидской державы в нынешнем центральном Ираке. Империя была, конечно, персидской, но столица Сасанидов находилась в Месопотамии, в Ктесифоне на реке Тигр, менее чем в двадцати милях к югу от нынешнего Багдада. Это был, несомненно, один из крупнейших городов тогдашнего мира, если не самый крупный, и вот теперь он подвергся нападению византийцев, ибо прежние победы и завоевания Хосрова создали неразрешимую стратегическую проблему: сасанидские войска были разбросаны по широкой дуге, тянувшейся от отдалённого Египта до Сирии и в глубь Анатолии. Все эти области находились слишком далеко для того, чтобы войска могли возвратиться вовремя и достаточно быстро вмешаться, дабы остановить Ираклия, покуда он не причинил новых неприятностей. Если бы Сасаниды не были настолько уверены в том, что Ираклий опять отступит зимой, как он делал до этого каждый год, они, конечно, могли бы оттянуть достаточно войск из Египта и Сирии, чтобы защитить сердцевину своих владений.

Для Ираклия победа под Ниневией означала прежде всего разрешение всех логистических проблем. У Хосрова было много дворцов, не один и не два, ибо таково было обыкновение Сасанидов, возобновившееся при Саддаме Хусейне, причём по той же самой причине: каждый из этих дворцов служил симулякром власти, назначение которого состояло в том, чтобы наводить благоговейный страх на всю округу. Кроме того, дворцы Хосрова были выстроены в классическом персидском стиле: там было больше просторных райских садов, чем особо крупных строений, причём в число садов входили и зоологические, полные и экзотических, и домашних животных, – всё это было живым ходячим мясом для изголодавшихся бойцов:

Затем Ираклий продолжил движение к югу, по направлению ко Ктесифону, пересёк реку Малый Заб в конце января 628 г., а после этого продвинулся ещё миль на 200 по реке Дияла, чтобы захватить ещё один, гораздо более просторный дворец в Дастагарде. Феофан смакует итоги этого события:

В сем дворце [Дастагард] римляне нашли триста римских знамён, взятых в различные времена, также запасы редких произведений, много алоя и большие деревья алойные… много шёлку, перцу, полотна рубашечного сверх всякого числа, сахару, имбирю и много других вещей… нашли также страусов, диких коз, онагров, павлинов, фазанов в бесчисленном множестве; для охоты его тут находились львы, тигры огромные[744].

Есть также свидетельства о том, как быстро передвигался Ираклий, а также о том, насколько внезапным оказалось его появление, потому что Феофан отмечает, что множество дворцовых служащих были взяты в плен.

Само по себе, как событие сугубо военное, поражение при Ниневии и даже дальнейшее продвижение византийского войска вниз по долине Тигра по направлению ко Ктесифону не должно было непременно стать катастрофическим для Хосрова. Под его командованием оставалось немало свежих сил, всё ещё занимавших обширные недавно завоёванные территории, требовавшие, конечно же, существенных гарнизонов. Его главнокомандующий, Шахрвараз, находился в Сирии с большой армией, которая могла возвратиться на защиту Ктесифона.

Дальнейшие события показывают, что постоянные военные действия, длившиеся в течение четверти века, окончательно истощили терпение сасанидской правящей элиты и семьи самого Хосрова. Возможно, Ираклий ускорил этот процесс, отправив шаху письмо с предложением мира, но имея в виду пропагандистские цели, а Хосров, как можно предположить, это письмо отверг: «Я преследую [тебя], но и расположен вместе к миру; я не по воле своей огнем истребляю Персию, но ты сам к тому принудил меня; итак, хотя бы теперь бросим оружие и возлюбим мир; угасим огонь, пока ещё не всё сожжено». И далее Феофан продолжает: «Так как Хосров и теперь не согласился на мир, то возникла против него великая ненависть у персов»[745].