Охранника не оказалось, а калитка рядом с воротами была приоткрыта. Какая непростительная халатность! Похоже, Милочка была права.

О том, что у подобного головотяпства может быть уважительная причина, Мирон догадался, как только оказался на территории усадьбы, как только увидел лужу крови на мощеной цветной плиткой дорожке. Дальше он действовал уже на привычном автопилоте, который включался почти одновременно с тем самым неприятным чувством в солнечном сплетении. Пока он прогуливался по лощине, беда приключилась в Гремучем ручье.

В окнах первого этажа главного здания горел свет. Дурной признак. Мирон зашвырнул осиновый кол в ближайший куст сирени и перешел с быстрого шага на бег в тот самый момент, когда на крыльцо выбежала перепуганная молоденькая медсестричка. Фирменный костюм ее был перепачкан кровью. Увидев Мирона, она замахала руками, в голосе ее одновременно слышались и истерика, и облегчение.

– Доктор, как хорошо, что вы уже здесь! А меня отправили за вами. – Она ухватила Мирона за руку с неожиданной для ее комплекции силой. – Это просто чудо, что все здесь!

– Кто все и что случилось? Вы ранены? – Мирон потащил медсестричку поближе к свету.

– Это не моя кровь. – Она замотала головой. – Это Акима, нашего сторожа.

Сторожа Акима. Уж не того ли Акима, который устроил им с Ба не самый теплый прием много лет назад?

– Что с ним?

– Вы сейчас увидите! – Теперь уже медсестричка тянула его за собой в распахнутую настежь дверь. – Это какой-то ужас! Все в шоке!

Шок и ужас в контексте бэкграуна Мирона – это плохо, это очень плохо! Следом за медсестричкой он несся по гулкому коридору в сторону перевязочной. На расспросы не оставалось времени. Скоро он все увидит сам.

В перевязочной горел яркий свет, толпились люди. Из присутствующих Мирон узнал только Марту, Розалию Францевну, постовую медсестру и бросившего боевой пост охранника. Марту и Розалию, очевидно, подняли из постелей. Одеты они были по-домашнему: Марта стояла в спортивном костюме, наверное, усела переодеться, а Розалия Францевна – в накинутом поверх ночной сорочки бархатном халате, на голове ее было что-то вроде шелкового тюрбана, накрученного так плотно, что Мирону вдруг подумалось, что под этим тюрбаном не остается места волосам. Старуха бросила на него раздраженный взгляд, под которым он тут же почувствовал себя нашкодившим школьником.

– Где вы были, молодой человек? – процедила она.

– У себя. Спал.

Мирон обогнул Розалию Францевну, устремился к перевязочному столу, над которым склонились постовая медсестра и дежурный хирург – крепкий дядька из приезжих, имя которого Мирон пока не успел запомнить.

На столе лежал человек. Лежал спокойно, неподвижно. В какой-то момент Мирон даже успел испугаться, что человек уже мертв. Тот самый ли это Аким, он в первый момент не понял – взгляд его был прикован к окровавленной, словно ножом изрезанной рубашке, прилипшей к груди и животу. Из-за рубашки было невозможно оценить тяжесть ран. Хирург и постовая как раз занимались тем, что пытались снять с пострадавшего одежду. Мирон бросился на помощь, на ходу натягивая стерильные перчатки. Хирург глянул в его сторону, удовлетворенно кивнул, сказал:

– Большая кровопотеря. Он без сознания. «Скорую» уже вызвали. Впрягайтесь, коллега!

И Мирон впрягся. Пока хирург с постовой стаскивали с мужчины окровавленную одежду, он измерил давление, выслушал сердце.

– Ну что там? – спросил хирург, не отрываясь от своего занятия.

– АД 80/60, ЧСС 118, – сказал Мирон, вытаскивая из ушей фонендоскоп, а потом велел медсестре: – Готовьте систему для внутривенных инфузий и физраствор. Пока нет «Скорой», будем капать, что есть.

Пока медсестричка заряжала капельницу, а хирург с постовой заканчивали снимать с пострадавшего остатки одежды, Мирон установил подключичный катетер. Через пару секунд капельница с физраствором была подключена. Им бы сейчас не помешала плазма, но кто ж в раю думает о таких вот форс-мажорах?! Есть физраствор, и на том спасибо!

Теперь, когда основное было сделано, можно было осмотреть раны. Раны были глубокие, но, на первый взгляд, несмертельные. Выглядели они так, словно какой-то крупный зверь рвал человека когтями, пытаясь добраться до сердца. Кое-где в месиве крови и грудных мышц были видны ребра. Живот прочерчивала вертикальная, уже переставшая кровоточить рана. Внутренние органы, на первый взгляд, не задеты, а вот предплечья были исполосованы, из чего Мирон сделал вывод, что пострадавший сопротивлялся, не давал неведомому зверю – или не зверю – дотянуться до шеи. Подбородок и шею старика – а это точно был старик – покрывала густая, некогда седая, а сейчас бурая от крови борода.

– Что там с шеей? – спросил хирург. Сам он проводил ревизию раны передней брюшной стенки, вид имел сосредоточенный и немного ошалелый.

– Ничего серьезного, только царапины, – сказал Мирон. – Деда спасла борода.

А ведь и в самом деле борода спасла, не позволила той твари впиться в кожу когтями на всю длину. Борода и, наверное, природная сила. Дед, несмотря на возраст, выглядел крепким и жилистым, было видно, что он сопротивлялся и отбивался.

– Хорошо. Давай-ка его на бок! На раз, два, три!

Вдвоем с хирургом они осторожно перевернули деда на бок, отклеили от спины окровавленный лоскут, некогда бывший рубашкой. Спина тоже была исполосована до ребер. Наверное, на него сначала напали сзади: прыгнули на спину, впились когтями и, кажется, зубами… На правом плече, над выцветшей татуировкой штурвала был отчетливо виден след от укуса, отсутствовал фрагмент плоти. Мирон с хирургом переглянулись, а постовая медсестра, все это время державшаяся молодцом, вдруг не выдержала и запричитала.

– Павловна, ты только в обморок не упади, – не глядя на нее, буркнул хирург. – Нам тут и без тебя хватает. Как думаешь, кто его так? – Он вопросительно посмотрел на Мирона.

Мирон не думал, Мирон знал наверняка, и от знания этого к горлу подкатывала тошнота.

– Что с этим человеком? – механическим голосом спросила Розалия Францевна. – Надеюсь, он выживет?

– Кровопотеря большая, но раны несмертельные. Коллега, продолжаем? Павловна, давай инструменты!

Дальше работали быстро и слаженно: в обморок никто не падал, над душой не стоял, переговаривались вполголоса, обсуждали случившееся.

– Интересное кино, – бормотал хирург, не отвлекаясь от работы ни на секунду. – В самом деле, кто его?

– Тварь какая-то, – сказал Мирон мрачно и чуть не добавил: – первородная.

Впрочем, он не думал, что Астра сработала бы так грязно, а вот кто-нибудь из упырей рангом пониже запросто. Уж не тот ли это был упырь, который напал на Милочку? Тогда, конечно, странная картинка получается: Милочка отделалась легким испугом, а крепкого дядьку нашинковали как капусту.

– Кто его нашел? – Хирург обернулся, обвел присутствующих внимательным взглядом.

– Я. – Охранник поднял руку. – Только не нашел, он сам пришел, своими ногами. Упал, уже когда я открыл калитку. – Охранник растерянно посмотрел на свои руки со следами запекшейся крови.

– Кто на воротах? – спросила Розалия Францевна так резко, что все присутствующие вздрогнули. – Дикий зверь бродит по округе, а вы оставили вход без присмотра!

– Я запер калитку, – сказал охранник. Соврал и глазом не моргнул. Права была Милочка.

– Почему вы до сих пор здесь? – процедила Розалия. – Сейчас приедет «Скорая» и поднимет шум перед запертыми воротами, перебудит нам тут всех гостей!

Охранник нерешительно попятился к выходу.

– Поторопитесь, голубчик, – сказала Розалия Францевна таким тоном, что даже у Мирона по спине пробежал холодок. Охранник ретировался.

– Он из местных? – снова спросил хирург.

– Из Видово, – ответила окончательно пришедшая в себя постовая медсестра. – Работал сторожем в усадьбе еще до всего этого. – Она неопределенно взмахнула рукой.

– Интересно, как добирался? – Хирург нахмурился.

– Местные добираются, кто как. Кто пешком через лощину, кто попутками. Аким ходил пешком, насколько я знаю. Господи, кто ж его так? Ужас-то какой…

– Хватит причитать! – оборвала ее Розалия.

– Это очень плохо, – заговорила молчавшая все это время Марта.

– Да уж, хорошего мало. – Розалия обняла ее за плечи. – Если гости узнают… – Она обвела присутствующих строгим взглядом, а потом сказала: – Гости ничего не узнаю об этом… инциденте! Я ведь права?

Ответом ей стало молчание.

– Я права! – заключила Розалия. – Неприятности никому не нужны: ни нашему центру, ни его сотрудникам, ни, уж тем более, гостям. Инцидент случился за пределами усадьбы. Все это в компетенции местных властей. Пусть разбираются с этим… животным. А наша задача – обеспечить покой и безопасность гостям. – Она посмотрела на Марту, сказала уже мягче: – Нужно усилить охрану.

Марта молча кивнула. В отличие от деятельной Розалии, выглядела она растерянной.

– У него есть родственники? – Розалия кивком указала на Акима, обращалась она при этом к постовой медсестре, как к самой осведомленной.

– Он не слишком общительный. – Та покачала головой. – Но я могу узнать.

– Узнайте. Надо будет подумать о компенсации. Работать у нас этот человек больше