Она сжала руки, наблюдая сына, показывающего Хане, как надо плавать, размахивая ручками в воздухе.

— Шакир уже почти освоился в воде, когда один мальчишка, местный задира, прыгнул в бассейн в тот момент, когда сын опустил голову под воду. Я думаю, мальчик просто хотел его напугать, но Шакир двинулся, и тот приземлился прямо на его спину. Шакир тогда нахлебался воды и чуть не утонул.

Она содрогнулась, вспомнив тот день, ту панику, когда тренер вытащил бездыханное тело Шакира из воды, и она в ужасе смотрела, как он делал ему искусственное дыхание и откачивал воду из его легких — до тех пор, пока малыш не закашлялся.

Марина почувствовала, как он застыл рядом с ней, и, обернувшись увидела его холодные, задумчивые глаза:

— И тогда бы я никогда не познакомился с моим сыном.

— Да, — сказала она, осознавая — в ее длинном списке проступков появился еще один пункт. — А теперь извини меня, но я должна пойти помочь Катрионе с детьми. Тем более что утро у нас начнется очень рано.

Он смотрел, как она уходит, как ее волосы, заколотые в виде хвоста, покачиваются из стороны в сторону при каждом ее шаге, как двигаются ее бедра под саронгом, который она надела поверх купальника.

Бахир наблюдал за тем, как она удалялась, и ненавидел себя за то, что не может оторвать взгляда.

«Она точно колдунья», — подумал он.

Утро и правда началось очень рано, но Шакир все равно успел получить урок плавания перед отъездом. Сев в машину, которая направлялась прямиком из города к необъятным просторам пустыни, мальчик только и делал, что говорил о том, что скоро сможет обогнать Бахира.

Но вскоре монотонное движение автомобиля по пустынному шоссе усыпило обоих детей. Катриона прикорнула рядом.

— У тебя хорошо получается, — сказала Марина, когда машина неслась по широкой, плоской равнине, обрамленной красными горами, встающими из каменистой пустыни по обеим сторонам.

— Хорошо получается что?

— Общаться с Шакиром и управлять его амбициями.

Он пожал плечами, загорелые руки спокойно держали руль.

— Хорошо быть амбициозным.

— Я просто удивлена — ты так добродушно к этому относишься.

— Он ребенок с нормальным детским мировоззрением — нет ничего невозможного, можно достичь всего и даже звезду с неба достать. Я когда-то был таким же. Когда-то давно…

Его слова пробудили в ней интерес.

— Когда-то? То есть ты так больше не думаешь?

— Скажем так, в связи с жизненными обстоятельствами я понял, что есть вещи, которые тебе просто не даны. И не важно, насколько сильно ты их желаешь.

— Что ты имеешь в виду?

Он улыбнулся:

— А ты ругаешь нашего сына за то, что он задает много вопросов.

— Извини. — Марина умолкла, но не из-за его мягкого упрека. Ее удивило использование словосочетания «наш сын».

Не «мальчик», не «мой сын», а «наш сын»…

Ей понравилось, как это звучало в исполнении Бахира. Эти слова зажгли свечу надежды — не все так уж плохо, возможно, они смогут обойтись и без драки за опеку? Найдут компромисс ради их сына? Ты ему нравишься, — озвучила она свои размышления. — Особенно после уроков плавания. Мне кажется, ты его покорил.

— Вот и хорошо. Он мне тоже нравится. — Бахир оторвался от дороги и посмотрел на нее, на этот раз его взгляд был наполнен уважением. — Ты хорошо его воспитала. Он отличный мальчишка!

Мерцающий огонек внутри ее разгорелся еще сильнее. Но она знала — это ненадолго. Рано или поздно она сделает что-нибудь такое, что напомнит Бахиру о ее грехах, и стена враждебности опять встанет между ними. Но сейчас было очень приятно получить перемирие.

Пикник они организовали в малюсеньком оазисе с небольшим колодцем и несколькими пальмами, закрывавшими от солнца полуразвалившееся пристанище из сырцового кирпича.

— Жарко, — сказал Шакир, выбираясь из прохлады автомобиля и вдыхая разгоряченный воздух пустыни.

Но жара не остановила его, и он помчался догонять свою сестру, бегающую вокруг колодца.

— Здесь кто-то раньше жил? — спросил Шакир, когда наконец-то приземлился на коврик для пикника, тяжело дыша, и указал на разваливающуюся хижину: — В этом домике?

— Нет, — ответил Бахир, — Это пристанище для пастухов и других путешественников, проходящих мимо. Укрытие от песчаных бурь, место, где можно укрыть коз и овец в самые холодные ночи.

Глаза Шакира широко раскрылись.

— А ты когда-нибудь видел песчаные бури?

— Да. Когда был маленьким. Песок закрыл солнце, и стало так темно, что я не мог ничего видеть на расстоянии вытянутой руки.

— Ты сюда тоже приехал на каникулы?

— Нет, я вырос здесь. Точнее, недалеко отсюда.

Шакир посмотрел вокруг:

— Как можно жить здесь, в пустыне?

Его отец улыбнулся:

— Когда мы приедем в лагерь, я покажу тебе.

— А мне покажешь? — спросила Хана, замирая от восторга и не желая ничего упускать. — Пожалуйста.

Марина внимательно наблюдала за выражением лица Бахира.

— Мне бы тоже хотелось знать, — поддержала она девочку. — Мы сгораем от любопытства.

На этот раз Бахиру ничего не оставалось, кроме как кивнуть в ответ:

— Конечно.

— Зачем ты так делаешь? — спросила Марина позже, когда они убирали вещи в машину. — Почему ты подробно отвечаешь на вопросы Шакира, но не можешь выдавить из себя и слова, когда тебя спрашивает Хана?

— Я не понимаю, о чем ты.

— О том, как ты ее игнорируешь.

— Я сказал — не надо брать девочку.

— А я сказала — либо мы едем все вместе, либо никто из нас не поедет.

— Ну, ты получила что хотела. Она же здесь?

— Так не обращайся с ней, как будто ее нет. Она сестра Шакира, нравится тебе это или нет.

— А мне не нравится! — Бахир сел за руль и хлопнул дверцей.

В этот момент она ненавидела его всеми фибрами своей души. Не то чтобы ему было все равно. Ему просто не нужно было от нее ничего, кроме ее сына. И она уже почти сожалела о том, что поехала сюда. Приятное впечатление от общения отца и сына испарялось. Своим поведением Бахир вбивал клин между двумя детьми.

Это было так нечестно, так несправедливо! Хана уже успела сильно настрадаться за свою короткую жизнь. Она тоже заслуживала счастья.

Чувствуя, что нужно сгладить ситуацию и как-то свести на нет его безразличие, Марина поймала девчушку, бегущую к машине за братом, и, крепко сжав, закружила ее в воздухе. Хана хихикала и извивалась, пытаясь вырваться, но Марина крепко держала ее.