Когда они углубились в ущелье, цвет камней стал меняться от выгоревшего на солнце белого до сотни других оттенков, начиная от медового и карамельного. Создавалось впечатление, будто кто-то растопил камень и вылил его обратно разными слоями. А затем они увидели стены, переливавшиеся чистейшими цветами пурпурных и ярко-зеленых оттенков.

— Ух ты! — воскликнул Шакир, когда Бахир попросил их посмотреть наверх, где все цвета, которые они только что видели, сливались и играли на свету.

Хана стояла позади своего брата, задрав голову вверх и созерцая всю красоту широко открытыми глазами. Вытащив пальцы изо рта, она улыбнулась и сказала:

— Симпатично.

Марина увидела, как Бахир при этом слегка сдвинул брови. Но когда он перевел взгляд на нее, то поднял одну бровь, ожидая ее реакции. Улыбнувшись, она ответила:

— Удивительно.

И он сразу улыбнулся ей в ответ. Эта улыбка словно электрическим разрядом пробежалась по ее спине. И Марина затрепетала от нежеланного удовольствия, задумываясь, когда наступит время, когда она не будет вспыхивать от одного его взгляда.

Неужели она обманывала себя прошлой ночью? Сможет ли она просто быть другом мужчине, который мог перевернуть все с ног на голову в ее жизни?

Марина проглотила ком бесплодного желания.

Они оба изменились за прошедшие годы. И хотя они были совсем разными людьми, при этом оба стали родителями Шакира. Поэтому, ради сына, они должны наладить дружеские отношения.

Из ущелья они вернулись воодушевленные и немного запыхавшиеся. В тени скалы было накрыто место для обеденного пикника. Шакир и Хана похватали первые попавшиеся куски с подносов и побежали играть со своими новоиспеченными друзьями.

— Куда это они? — спросила Марина, делая несколько шагов в ту сторону, куда побежали дети.

— Все будет хорошо, не волнуйся.

Она сделала глубокий вдох, с усилием удерживая себя на месте. Было очень тяжело смотреть, как Хана носилась, когда она обещала хорошенько заботиться о ней. Дома, в Тоскане, Марина знала, откуда ждать опасности. Здесь же, в пустыне, все было ново и незнакомо для нее. Даже во время короткой поездки к отцу в Джемейю у них не было времени, чтобы просто выйти за пределы дворца, не говоря уже о том, чтобы вот так открыто бегать по пустыне.

— Но пустыня опасна.

— Так и есть, принцесса. В пустыне всегда есть скрытая опасность.

Его слова заставили ее посмотреть в черные глаза, ища ответ на вопрос, что же он имел в виду. Бахир абсолютно прав. Опасность в пустыне таилась везде…

И самой главной опасностью сейчас был Бахир…

Она отвернулась и продолжила следить за беготней детей, которые сейчас изображали стаю журавлей, увиденную ими ранее. Хана, малюсенькая, драгоценная Хана бежала позади всех, хлопая в ладоши и улыбаясь.

— Это, по-твоему, должно меня успокоить?

— Может, тебе просто дать девочке больше свободы? — ответил он. — Ты так трясешься над ней, будто она сделана из стекла. Почему ты не даешь ей быть просто ребенком?

— Ты не понимаешь. — Марина покачала головой. — Хана особенная.

— Я это вижу, — хмыкнул он.

Она посмотрела на него:

— Ты просто ее не любишь.

— А разве я должен? Я просил, чтобы ты ее не брала. Она не моя дочь.

— Ах, вот в чем дело? То есть людьми считаются только те, кто родился от твоего семени?

— Ты знаешь, я не хотел детей. Мне было достаточно одного подарка, и без его сестры. — Он пожал плечами: — Но она ничего. Миленькая, в своем роде.

Она повернула голову. Неужели он заметил что-то в Хане, кроме того, что она не его дочь?

— Она прекрасна, — сказала Марина, вспоминая Сару, лицо которой всплывало перед ее глазами каждый раз, когда она смотрела на дочь. Хана была миниатюрной копией Сары. Даже ее смех был похож на смех ее подруги.

— Не то чтобы она очень похожа на тебя…

Острый сигнал опасности пробежал по всему ее телу, прогоняя прочь отличное настроение. Каким-то образом ей удалось хмыкнуть.

— Возможно, — сказала Марина, начиная двигаться в сторону всех остальных, — это потому, что она похожа на своего отца.

«Кто он?» — хотел спросить Бахир.

Он был одновременно неудовлетворен ее ответом и раздражен тем, как Марина отвернулась и пошла, горделиво выпрямив спину и высоко подняв подбородок. Кто же этот замечательный мужчина, если его дочь такая особенная? Где он сейчас и чем занят? Наверное, он сейчас с женой, а Марина воспитывает его ребенка в итальянском имении, которое он предоставил им.

Кем бы он ни был, одна вещь была абсолютно ясна для Бахира: его сын никогда не будет жить в доме чужого мужчины!

Он проводил ее взглядом до места пикника, к группе из нескольких женщин, среди которых была и Катриона. Вот они обменялись несколькими фразами и посмотрели в сторону играющих детей. Бахир тоже переключил свое внимание на детей и увидел, что теперь они все усаживались в круг, а один из старших мальчиков рисовал палкой на песке картинки. Бахир знал: сейчас он им будет рассказывать историю…

Когда-то и сам он вот так же сидел в кругу и слушал своего кузена, который рассказывал о первых бедуинах. О том, как они создали в своем воображении верблюда, зверя с мягкой поступью, несущего их через зыбучие пески пустыни. И как они были разбужены устрашающим звуком, а выглянув из шатров, увидели первых верблюдов, желающих им служить…

Теперь его маленький сын слушал, открыв от удивления рот. И когда Бахир услышал его смех, он опять почувствовал этот тяжеленный груз на своих плечах, который не давал ему спокойно дышать.

Поднялся ветер, и ему показалось: в шорохе песка, пронесшегося мимо, он услышал голоса своих братьев, матери, отца и всех людей из его клана, которые звали его.

Он обхватил голову руками и побежал прочь от болтовни женщин и тихого бормотания мужчин, от смеха детей. Но единственное, от чего Бахир желал действительно избавиться, — это от призраков прошлого.

Неужели они не понимают? Он пока не готов с ними встретиться…

Марина следила за Бахиром, чувствуя всю его боль.

— Как вы думаете, с ним будет все в порядке? — спросила она присоединившегося к ним Ахаба. — Может, кому-то лучше пойти с ним?

Старик, прищурившись, посмотрел ему вслед:

— Некоторые вещи мужчина должен делать сам.

Она взглянула на него: «Что бы это могло значить? О чем старик недоговаривает?»

— Но ему плохо, — сказала Марина.

— Эта рана была нанесена ему очень давно. Возможно, только сейчас он начинает чувствовать боль…

— А что произошло? Это как-то связано с его семьей?