class="p1">Его друг просто кивает и смотрит на меня с открытым ртом.

Я смотрю на Рейджа, который пытается встать на ноги. Он прислоняется к обитой войлоком стене и немного шатается. Мои руки тянутся ко рту.

– Боже! – Я бегу к нему, хватаю за подмышки и помогаю подняться.

Он показывает мне ракетки. Они сломаны, кожа свисает полосками, внутренняя обивка вываливается наружу, как внутренности.

– Рейдж! Прости! Я не знаю, как так получилось. – Я мягко обхватываю его лицо руками и поворачиваю, заставляя посмотреть на себя. – Ты в порядке?

Он улыбается, и я с облегчением выдыхаю.

– Я-то в порядке, а ты?

Мы пристально смотрим друг на друга, и я замечаю, как солнце, падающее из окна в крыше, делает его голубые глаза такими, словно они освещены сзади. У него россыпь светлых веснушек на носу, а кожа под ними бледная, как жемчужина. Я вижу перед собой друга детства, но за последние несколько месяцев черты его лица стали резче, он стал крупнее, сильнее.

Я слышу голос Трэвиса позади:

– Фу. Теперь вы будете целоваться?

Я резко выпрямляюсь и понимаю, что все глазеют на нас. Я снова смотрю на Рейджа, и в выражении его лица появляется мягкость, которой я никогда раньше не видела.

О нет.

– Мика?

Я перевожу взгляд на ракетки, и внутри меня нарастает паника. Конечности немеют, пульс учащается.

Я слышу, как Рейдж зовет меня, но все звуки приглушены. Я направляюсь в другой конец зала, хватаю сумку со скамейки и вылетаю через входную дверь, снова вдохнув только тогда, когда свежий воздух касается вспотевшего лица. Я даже не надеваю ботинки. Я начинаю быстро идти по заросшей травой обочине.

Я иду на север, даже не в направлении дома, земля под босыми ногами холодная, но мне все равно. В голове беспорядочно кружат мысли. Они похожи на спутанный скоп молний. Я глубоко дышу, и разум начинает проясняться. Два вопроса возвышаются над всеми остальными. Первый: что со мной случилось? Впервые я почувствовала этот прилив сил вместе с Сэмом на ярмарке, и мне он понравился. Но брыкающаяся ярость почти вышла из-под контроля, как будто кто-то другой управлял моим телом.

Неприятно это признавать, но мне страшно. По-настоящему страшно.

Второй вопрос: что происходит с Рейджем? Когда я подумала, что причинила ему боль, у меня возникло чувство, которого я никогда раньше не испытывала. Чувство, которое я не могу объяснить. Что меня больше всего поражает, так это осознание того, что, когда я с Сэмом, я вижу только его. Но когда я с Рейджем, ничего не исчезает, но единственный человек, которого я хочу видеть, – это он.

Я знаю Рейджа почти всю свою жизнь. Наша дружба – единственная прочная вещь, на которую я могла опереться, когда все казалось шатким. Я не хочу испортить ее.

Верно?

Я слышу звук двигателя, а затем шорох гравия под шинами. Когда машина замедляет ход рядом со мной, я останавливаюсь, но не оборачиваюсь.

– Мика? – Голос Рейджа сразу же успокаивает меня.

Черт.

Я молча сажусь в машину и, когда он разворачивается, выпаливаю:

– Слушай, Рейдж, прос…

– Не извиняйся! Это было так круто! – Он широко улыбается мне.

Я улыбаюсь ему в ответ. Не могу не улыбнуться. Он слишком милый.

– Это было круто, да?

– С таким сокрушительным ударом ты могла бы выступать на чемпионате штата. Черт, может, даже на национальных соревнованиях!

Я чувствую прилив гордости.

– Серьезно? Ты думаешь, я могла бы выиграть?

– Что? Конечно же!

Мое волнение немного спадает.

– Абуэла никогда не позволит мне участвовать в соревнованиях.

– Почему? Это же она заставила тебя пойти на занятия.

– Я знаю. Иронично, да? Она бы сказала: «Погибели предшествует гордость, и падению – надменность», притча…

– Шестнадцатая, стих восемнадцатый. Да, мои родители тоже цитируют ее.

– У них что, одна методичка по нашему воспитанию?

Мы смеемся. Затем воцаряется неловкое молчание.

– Почему ты убежала, Мика? – спрашивает Рейдж. – В одну секунду я подумал… Не знаю. Просто вдруг показалось, что ты напугана.

– Ты же видел ракетки. Я понятия не имею, как это сделала, но мне стало страшно.

– Почему?

– Это похоже на то, как ты сломал биты на тренировке. – Я смотрю на него. – Думаю, что-то меняется в наших телах.

Рейдж избегает моего взгляда и краснеет.

Я пытаюсь объяснить ему, что имею в виду:

– Мы становимся сильнее. Намного сильнее. И все это началось… внезапно.

– Мика, мы тренируемся больше десяти лет. Занимаемся пешеходным туризмом, катанием на горных велосипедах и беговых лыжах. Это вовсе не внезапно.

– Нет. Что-то происходит, какая-то невидимая сила…

– Теперь ты говоришь, как Зи. – Он смеется.

– Может, нам стоит почаще прислушиваться к Зи.

Он поглядывает на меня, пока ведет машину.

– Ты серьезно?

– Да, я серьезно! Разве ты не чувствуешь?

– А что я должен почувствовать?

– Что мы в опасности.

Он поворачивает на мою улицу.

– Поэтому ты уезжаешь в Лос-Анджелес?

Я откидываюсь на спинку сиденья. Он подъезжает к дому и поворачивается ко мне.

– Скажи честно… – Он кладет свою руку поверх моей, и я чувствую, как по коже пробегает холодок. – Я беспокоюсь о тебе. Ты убегаешь от чего-то? – Он с трудом сглатывает. – Или от кого-то?

Я одариваю его легкой грустной улыбкой:

– Нет, я ни от чего не убегаю.

За один день я солгала Рейджу уже дважды.

7

Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему…

Откровение 3:20 ап. Иоанна Богослова

Я выхожу из машины и машу Рейджу на прощание. Как только он отъезжает и поворачивает за угол, я слышу голос бабушки из цветника:

– Чем могу помочь, молодой человек? – Ее голос настойчив, как у сержанта по строевой подготовке, завернутого в обманчивую упаковку маленькой старушки.

Я оборачиваюсь и вижу Сэма, стоящего у дома с книгой в руке.

– Здравствуйте, мэм. Я просто ищу… – Затем он краем глаза замечает меня и с облегчением улыбается: – О, привет!

Абуэла встает над оранжевыми лилейниками и вытирает руки о платье.

– Кто это, Мигуэла?

– Друг, – выпаливаю я, затем хватаю Сэма за руку и тяну к двери.

– Куда ты меня тащишь? – шепчет он.

– В дом. Идем же.

Он останавливается на пороге.

– Уверена?

– Да! Заходи.

Я захлопываю дверь за нами и с облегчением выдыхаю.

Он стоит всего в нескольких дюймах от меня, держа в руках книгу, словно букет цветов.

– Значит, меня понизили с глагола «встречаться» до существительного «друг», да?

Я собиралась отчитать его за то, что он