Володя помогал Ире во всем: купал любимую дочку, переодевал, и постоянно гулял с нею. Ребята после института ждали распределения, куда пошлют их на работу. Вернее, ждали, куда пошлют Володю. А жена должна была ехать вместе с ним туда, куда его направят.

– Давайте, потанцуем, – весело сказала Ира. – Пойдемте, я уже сто лет не танцевала.

– Да, целых одиннадцать месяцев, – сказал Володя. – Девять месяцев беременности и два месяца нашей Натулечке.

– Для меня этот год за два считался. С таким токсикозом, как у меня, я думала, беременная уже лет пять, – вздохнула Ира. – Ладно, не будем вспоминать, давайте танцевать! Я так танцевать люблю, да и Володя мой тоже. Мы с ним на всех танцевальных конкурсах побеждали. О нас говорили, что мы самая красивая и самая выносливая пара. Мы оба, – лидеры! И привыкли быть всегда и во всем первыми.

– А мы лучшие по чтению стихов! – сказала, вскакивая Оля. – И я, и Женя – мы всегда выигрываем все конкурсы тоже!

– Вот, мать, у нас, оказывается, целый дом актеров! Сейчас концерт посмотрим. Давайте устроим соревнование: кто кого перетанцует и стихов больше всех знает, – засмеялся подвыпивший отец большого семейства. – А Галка, наша младшая, будет в паре с племянницей Валей готовиться. Давайте, начинайте, мы с матерью будем вам оценки ставить. Идите, готовьтесь, даем вам всем десять минут на подготовку. А мы пока с мамой споем для вас:

– Гой дивчина шум и тгай, кого любишь забувай, забувай! – звучал красивый голос отца на всю Шпаковку.

Весь вечер молодежь и старики смеялись, разыгрывали разные сценки, соревновались и дружно пели свои любимые песни.

В семье Снежко все любили петь и танцевать. И работать они тоже любили. И правду говорят, – кто умеет хорошо отдыхать, тот и работает лучше всех! Душа, она у каждого труженица. У кого ноет каждый день, ведь это тоже работа, у кого, – поет! Душа и спит очень чутко: переживает. Бывает, откликнется душа на сердцебиение или просто парит над сном без всяких видимых заслуг! Душа поет, душа танцует, она то плачет, то ликует!

– Мне что-то не по себе, – сказала Оля, наклонившись к сестре Ире. – Я не пойму, что со мной, голова кружится и постоянно тошнит.

– Олька, – да ты, наверное, беременная, – сказала Ира, обнимая сестру. – Смотри, точно родится у меня племянник или племянница. Разница сколько будет между нашими детьми? Всего год?! Натульке моей год будет, а твой ребенок только родится. Вот класс! Они тоже будут погодками!

– Не говори, пока маме. Пусть сюрпризом будет, – тихо приложив палец к губам, – попросила Оля.

Неожиданно их разговор прервал настойчивый стук в окно. Оля от испуга вскрикнула. Ира даже бровью не повела. В этот момент вдребезги на мелкие кусочки разлетелось стекло в окне. В комнату влетел огромный булыжник.

Оля с Ирой непонимающе смотрели друг на друга. С улицы они услышали противный душераздирающий смех. Явно смеялась женщина. Отец Оли, Семен Яковлевич, схватил свою реликвию предков, – фамильное ружье-двустволку, зарядил его на ходу, – длинными медного цвета патронами, и выскочил на улицу. Раздался громкий выстрел.

В это время со всех сторон взрывались новогодние фейерверки, салюты в честь нового года. Сыплющиеся с неба огненные фонтаны, со свистом и грохотом напоминали всем, что Новый год наступил. Стрельба новогоднего переполоха отвлекла девушек от неприятного инцидента. И улыбающийся Семен Яковлевич громко пошутил, обращаясь к Валентине Матвеевне:

– Это, наверно, мои невесты мне мстят, что я, мать, на тебе женился.

Дочери засмеялись, посмотрели на любимого отца и решили продолжить праздник всем врагам назло.

Семён Яковлевич тут же вырезал вместе с зятьями новое стекло из старых запасов и провел мастер-класс для дочкиных мужей.

После того злополучного нового года быстро пролетели восемь месяцев Олиной беременности. Август был очень жарким. На юге всегда так бывает. Лето – так жара, осень – тоже не холодно, а зима – суровая, что похуже северной зимы до мозга костей пробирает.

Странное дело, человек отличается от животных тем, что всегда и всем недоволен. Собака радуется морозной зиме, жаркому лету, дождливой осени и прохладной весне.

А человек ждет не дождется зимы, чтобы опять на нее ругаться: «Господи, – говорит человек. – Как мне эта зима надоела!».

Хотя зима только что началась?! А человек ждет с нетерпением лета, чтобы сказать: «Господи, как меня жара достала!»

Человеку всегда зимой очень холодно, летом сильно жарко, осенью дождливо, весной, – прохладно!

В Горькой Балке куры весело спасались от жары, купаясь в пыли. Собаки, играясь, закапывались под деревья. А люди, закрыв, напрочь, ставни, сидели в темноте прохладных комнат и ругали лето. Листья на деревьях никуда не могли спрятаться и скручивались в трубочки от жары. Только сельская детвора была всем довольна и не вылезала из черной речки, вода в которой почти закипала от солнца.

Оля все время говорила, что ей тяжелее с каждым днем носить свой большой живот.

– Наверное, я поеду к маме рожать. Все-таки, там город рядом. Если что, то меня хоть спасут. Жень, все равно каникулы, давай поедем к нашим. Мне будет спокойнее, если я буду рядом с мамой.

– Хорошо, поедем, конечно. А ты в такую жару выдержишь поездку? – спросил он взволнованно.

– Да, конечно, выдержу! Ты же рядом все время будешь, поэтому мне не будет страшно. Мне с тобой ничего не страшно, – говорила Оля, ласково глядя на мужа.

– Скоро меня в армию заберут, все так не вовремя. Меня в военкомат сегодня вызывали, сказали, чтобы я готовился к осеннему призыву.

– Хорошо, что мне рожать летом. Ты еще успеешь ребенка увидеть, – успокаивала она мужа.

Пролетали летние денечки, время пролетало так же быстро вместе с ними. Оля должна была скоро родить. Но, несмотря на это, она продолжала ходить на работу и делать домашние дела. Постирав, как всегда, белье, Оля потихоньку развешивала его во дворе.

– Олька! Ты когда разродишься? – кричала соседка-процентщица, Клара Андреевна, залезая на забор. – Говорят, что на днях родишь. А кто будет, – мальчик или девочка? По животу вижу, что девка. Тебе денег не нужно дать взаймы под проценты? На пеленки, на кроватку. А то у меня пока есть чуть лишние.

– Нет, спасибо, Клара Андреевна. Я насобирала с зарплаты, да и отпускные тоже отложила. Мне пока хватит.

– Ну, как знаешь, как знаешь. А то, если что, я тебя уважаю. Тебе под десять процентов в месяц дам, а не по двадцать, как всем.

– Клара Андреевна, вы читали Достоевского «Преступление и наказание»? Там о процентщице речь идет.

– Так это ж когда было? Наверное, давным-давно. А я только от своей доброты предлагаю, да хорошим людям. А цветочки тебе не нужны? Или травка у меня разная есть, – засадишь себе огород травкой, у вас все равно ничего не растет, – хохотала во весь голос Клара.