урэлита в сердце любой из них, и вуаля! Волею Рэя тот обретает огромный запас энергии. Несколько кристаллов, побывавших в святом месте, собранные в единый пучок, начинают возвращать Вселенной накопленное тепло и свет. Если быть неосторожным или, напротив, слишком коварным, они могут взорваться, неся смерть и опустошение.

Но не сейчас. Кир аккуратно извлек сборку из котла – три столбика урэлита с длинный палец человека каждый, хранившихся в отдельных ячейках. Даже вздумай он зажать их в руке, взрыва не произойдет, хотя рука Киру вряд ли после этого пригодится. Слишком малы кристаллы, да и выдохлись они уже порядком, почти неделю грея ненасытный котел. Крупные, а потому по-настоящему опасные, в свободную продажу не поступали, и вероятность, что они могут оказаться в частной собственности, была практически нулевой.

Тестеры стоили недешево, и Кир обходился банальной настольной лампой. Как и все на Геле, она использовала энергию, дарованную пирамидой. Очень мелкие, особой формы, напоминающей тонкую иголочку, кристаллы почти всю свою энергию отдавали в виде света, почти не нагреваясь. Пару светящейся игле составлял крупный кусок, игравший роль инициатора, батарейки и радиатора, сам он почти не светился, лишь тускло переливаясь зеленоватым сиянием. По счастью, он был практически того же поперечника, что и обычные энергетические кристаллы для котлов, и Кир этим с удовольствием пользовался. Вытащив из лампы родной инициатор, он по очереди вставлял в гнездо его родственников из котла, бережно уложенных в толстостенные пеналы, предотвращавшие от случайной реакции. Технику безопасности при обращении с заряженной стихией вдалбливали малышам начальных школ, взрослые же зачастую носили ее отметины на собственных телах в виде шрамов и ожогов. Лампа отзывчиво вспыхивала ослепительно белым, но Кир хмурился: недостаточно отзывчиво, приходилось задвигать кристалл почти до половины.

Ну да ладно, на сегодня пока хватит. Но потом придется тащиться в лавку Рэя. Страшно не хотелось этого делать. Обмен недешев, а через три дня новая работа, и неизвестно, как там будет, вернется ли Кир еще когда-нибудь в знакомый мир гаража.

Кир повторно зарядил котел, размышляя о том, как же жили далекие предки в темные времена, ведь единственным источником энергии для них были дрова, – много ли понастроишь цивилизации на таком ресурсе? По всему выходило, что, исчезни Рэй, и до самого дня великого выбора заснут пирамиды, остановятся паровики, замрет промышленность. Каких-то запасов, конечно, хватит, чтобы протянуть еще год, но явно не для таких, как Кир. Он поежился, так как не представлял, что же он будет делать, случись невозможное. А ведь уже бывало. Первый Рэй, как хорошо известно, вскоре был убит. Да и второй протянул лишь один цикл. История рассказывала о череде войн накануне выборов его преемника – Рэя Третьего Великого. Именно он, Третий, и открыл, что с каждым циклом инициации тело избранника восстанавливается, полностью обновляя структуры организма. Третий, к слову, царствовал четыре цикла, пока не был низложен в результате заговора, и ничего так, не постарел особо. Хотя уже тогда люди заметили, что Рэй стал апатичен. Попросту надоело ему все! Не может человек так долго жить! Но остальным на его страдания было плевать, главное он делал – пирамиды жили, а значит, жила и цивилизация.

Стрелки манометров перестали шевелиться, тихо заурчал осушитель, прогрелся конденсатор. Кир подтянул пару шипевших на малом давлении гаек, проверил затяжку автоматики и подал давление. Щелкнуло, знакомо еле слышно зашипели логические единицы. Автоматика была старая, на медных пластинах. В каждом тонком прямоугольнике таился замысловатый лабиринт каналов. В зависимости от того, на какие входные отверстия подавалось давление, срабатывали соответствующие выходные. Ячейки собирались стопками в секции, отвечавшие за самостоятельные вычисления. Последние снабжались собственным подогревом и через густую сеть медных трубок соединялись в единое целое. Главный выход вычислителя сбрасывал разогретый пар в конденсатор и давил на подключаемые к нему управляющие элементы большого двигателя. Мозг всего тягача! Правда – старый. На новых, особенно пассажирских, мобилях уже давно вычислители работали не на пару, а на воздухе, нагнетаемом особым насосом. В тяжелой технике и подавно использовалось давление, отбираемое от турбин. Воздух вместо пара хотя и требовал особого обращения, но избавлял от необходимости греть автоматику. А у таких монстров, как этот, конденсат в ячейках или, наоборот, нагар каналов – вечная проблема!

Задача Кира кажется простой – перепрограммировать это чудище, чтобы оно научилось включать мини-котел, который заказал разжиревший на удачных рейсах водитель. Однако прежде чем менять логику, хорошо бы выписать старую, чтобы не пришлось потом искать новый вычислитель. Схемы схемами, но Кир уже был опытный – заводы не стесняясь меняли то, что им казалось правильным, в мозгах мобилей, и чаще всего забывали проинформировать о том потребителей. Тем более владельцев такой, уже почти раритетной, техники. Так что вперед и с песнями! Предстояло аккуратно переписать, по крайней мере, логику двух секций, а это целая тетрадь!

7

В куполе, который я обозвал мастерской, нашлись останки инструментов. Дерево сгнило и рассыпалось, но бронзовые и стальные жала отверток, выколоток и мелких ключей прекрасно сохранились, так что мне не составило никакого труда бережно, почему-то задрожавшими руками извлечь искомое из сложного агрегата в том здании, куда я попал первым.

Одиночная интерференционная линза помочь не смогла. Как и следовало ожидать, поток Источника в ней дробился не хаотически и к тому же постоянно менялся от малейшего шевеления руки. Я успел расстроиться, когда обратил внимание на подозрительную кучу мусора, украшенную потемневшими уголками латуни, как если бы сгнил и рассыпался в прах деревянный ящик, обнажив некогда укутанное во что-то черное содержимое, топорщившееся знакомыми формами. Вероятно, в прошлом это была обивка, которая теперь легко рассыпалась под бронзовым жалом длинной отвертки. Обнажилась стопка точно таких же линз – плоских стеклянных дисков, украшенных тонкой круговой насечкой, ну прям компакт-диски из прошлого Земли, которые я застать не успел, но хорошо помнил, только без центрального отверстия.

Вытащил увесистую пачку былой роскоши, взвесил задумчиво в руке – кто сказал, что нельзя использовать сразу несколько этих линз? Сложу стопкой со смещением относительно друг друга, обвяжу чем-нибудь – должны сработать, скорее всего, даже лучше, чем кустарная гравировка зеркала Аны.

Подготовка продлилась довольно долго, даже с учетом увеличенной продолжительности суток на Мау время близилось к вечеру. А ведь мне еще прыгать и прыгать. Тоскливо ноющий желудок отчаянно требовал отправляться в путь немедленно, но я проявил благоразумие и бездну времени убил в поисках подходящих обломков – неизвестно, с какой высоты и как удачно я буду