– Иди, подмойся. Я с тобой еще не закончил.

Равена сползла с кровати, чувствуя себя марионеткой, у которой перерезали ниточки. Окровавленные простыни были скомканы. Ткань разорванной нижней рубашки тянулась за Равеной, словно саван.

– Еще не все? – прошептала она, уже не в силах ни сопротивляться, ни молиться. Гранвилл оценивающе посмотрел на Равену и ответил:

– У меня еще много затей, дорогуша…

В памяти осталась только лампа на столе. Потом, когда стемнело, Гранвилл зажег ее. Ему надо было видеть, что он делает. Золотой огонек плавал перед глазами, и по краю угасающего сознания Равены скользила молитва: Мать, добрая и жалеющая, не оставь меня. Отец, сильный и любящий, защити меня…

Но Двое не пришли. Никто не пришел. Собор был пуст.

«Отец, – подумала Равена, и в ее мыслях лица Свена и Отца с икон соединились в одно, печальное и любящее, разделяющее ее боль. – Жив ли ты?»

* * *

Декан Свенссон хорошо держал в руках саблю – пословица о нем была вполне правдива. Когда-то в молодости он был пиратом, попал под обстрел королевских пушек и волны вынесли его на берег у приморской резиденции Малоуна, тогда еще не бывшего главой Седьмого дома. По всем законам пиратов следовало вешать, но Малоун отчего-то решил пощадить израненного парня. Отец рассказывал, что это впечатлило его настолько, что он спросил, не будет ли его спаситель так добр, чтобы направить его к истинным спасителям.

Малоун рассмеялся и лично отвел Свена в духовную семинарию и оплатил его обучение. Они приятельствовали. Потом Малоун решил делать карьеру в столице, и эта карьера сделала его королем Дарангвара в ночь Птичьей звезды.

Декан Свенссон был человеком короля. Возможно, сейчас это помогло ему выжить. И мысли о нем сейчас помогали Равене удержаться на самом краю обледенелого карниза и не сорваться во тьму.

Лампа горела, и огонек плыл перед ее глазами. Мысли путались. Равена опомнилась и увидела, что лежит в ванной, от воды поднимается ароматный пар, а служанка бургомистра Петула осторожно намыливает губкой ее руки и грудь. Эта ласковая тихая забота настолько сильно уколола ее, что Равена разрыдалась.

– Тише, сьоррен Равена, тише, не плачьте, – говорила служанка с искренним сочувствием. – Уж такая наша бабья доля, такими нас создали Двое. Значит, так тому и быть. Лежишь да терпишь, когда-нибудь, глядишь, и понравится. А там и детки пойдут, вот она, отрада наша единственная!

От мысли о том, что она могла забеременеть от Гранвилла, Равене сделалось дурно. Нет, только не это! Мать, добрая и жалеющая, помоги…

– Нет, – прошептала Равена, и Петула сочувственно покивала вздыхая.

– А если нет, то семя и выкинуть можно. Есть способы. – Она принялась намыливать губку и едва слышно сказала: – Я вам принесу питье, сьоррен Равена. Не бойтесь.

На мгновение ей стало легче.

Равена окончательно пришла в себя оттого, что неподалеку хлопнула дверь. Она не открыла глаза сразу, вслушиваясь, но в комнате было тихо. Значит, не приходили, а уходили, и это, скорее всего, был Гранвилл.

Покачиваясь от боли, Равена поднялась с кровати и подошла к окну. Незнакомая комната, как оказалось, находилась в доме на площади Святого Михаила, и возле темной статуи небесного воина стояли люди Гранвилла, держа знамена с вепрем. Горожане, которые шли по своим делам, косились на них с опаской.

Вот и Гранвилл вышел из дома, слуга открыл перед ним дверь экипажа. Гранвилл поставил было ногу на ступеньку, а потом, словно о чем-то вспомнив, развернулся и направился к дому.

Через несколько минут хлопнула дверь в комнату, и повеяло запахом крови и страха. «Это моя кровь, – подумала Равена. – Это мой страх».

– Посмотрите на меня, моя дорогая, – неожиданно миролюбиво произнес Гранвилл.

Равена обернулась, не дожидаясь, пока он подойдет и развернет ее к себе, схватив за волосы.

Гранвилл ухмыльнулся правой стороной рта.

– Прекрасно выглядите, – заметил он. Равена почувствовала, как лицо дернулось, искажаясь от ненависти.

Гранвилл рассмеялся.

– Ну, будет, будет! – воскликнул он. – Одевайтесь, поедете со мной. Жена ведь должна сопровождать мужа… особенно такая жена, как вы.

«Он хочет показать всем, что с ними будет, если они не станут подчиняться, – подумала Равена. – Я живой пример его умений и навыков».

Она не видела себя в зеркале и не хотела смотреть. Ей казалось, что там отразится совсем другой человек – замученная старуха, а не девушка, которой Равена была несколько дней назад.

– А если я откажусь? – спросила она.

Гранвилл подошел вплотную, внимательно посмотрел на Равену, и под его взглядом она почувствовала, как по коже бегут язычки пламени.

– Жена да покорится мужу своему, – негромко произнес Гранвилл и принялся развязывать шнурки на ее сорочке, та упала к ногам Равены. – Собирайтесь, не заставляйте меня браться за палку. Сомневаюсь, что вам это понравится.

– Где мой отец? – спросила Равена.

Гранвилл усмехнулся.

– Давно сгнил в могиле, насколько я помню. Декан Свен жив. Пока жив. Повидаетесь с ним через пару дней, когда оклемается.

Равена всхлипнула и пошла к шкафу. Гранвилл сел на край кровати и с видом ценителя, который наслаждается картиной, стал смотреть, как Равена одевается.

– Будь послушной, моя милая, – произнес он. – И не делай трагедии из обычных вещей. Тогда мы поладим.

Гнев, ударивший в виски Равены, был настолько глубоким, что у нее потемнело в глазах. Платье, которое она сняла было с вешалки, выпало из задрожавших рук. Когда она опомнилась, то увидела, что сидит верхом на Гранвилле, впившись обеими руками ему в горло. В голове шумело, сердце колотилось так, что Равена почти перестала дышать. Комната плыла перед глазами, размазываясь пестрыми пятнами, и Равена сейчас хотела лишь одного.

Убить гадину. Разорвать. Вычистить из мира.

Равена вдруг поняла, что Гранвилл смеется. В темных глазах, смотревших ей в лицо, плясали лукавые искры. Он получал искреннее удовольствие от того, что происходило, от ярости и боли Равены, от ее ненависти – и это удовольствие заставило Равену слегка разжать руки.

Гранвилл в ту же минуту отбросил ее в сторону и вмял в кровать. Следы ногтей, что наливались кровью на его шее, плясали перед глазами Равены, и от собственной беспомощности она готова была разрыдаться.

Равена не знала, что помогло ей сдержаться.

– Смелая, – шепнул Гранвилл ей на ухо. – Люблю таких. Говорю же, будь умницей. Тогда поладим.

Он скатился в сторону и, беспечно закинув руки за голову, приказал:

– Одевайся. Нас ждут.

* * *

Каменные ворота в Третью шахту были закрыты. Через них рабочие входили в подземелье, через них выходили на поверхность. Сейчас все они стояли у ворот, и Равена с ужасом подумала, что с Гранвилла станется загнать их в шахту и запереть там. Среди шахтеров Равена увидела рыжую голову Джемса и похолодела от страха за него. Когда экипаж Гранвилла подъехал к шахте, Джемс махнул рукой и люди, повинуясь его сигналу, сняли каски и принялись стучать ими по воротам.