В коридоре, с окнами, выходящими на скалу, и потому значительно более темном, Лина с некоторым удивлением обнаружила, что одна из спален открыта. Раздвижная дверь подперта ботинком, и из яркого прямоугольника падает холодный свет, такой же, как и из зала в конце прохода. Проходя мимо, Малиника скользнула взглядом по комнате. Размер окон регулировался специальными ставенками, а пропускающую способность стекла можно было настроить, чтобы спутники не мешали спать, но тут она была выкручена на максимум, а все шторки убраны. Как и кровать, слишком короткая и узкая для хозяина. Ямакава лежал на спине, на полу, чуть подогнув ноги, чтобы помещаться на стандартный матрас. Одеяло тоже было маловато. На ночь температуру немного опускали, и, поежившись, Лина застегнула накинутую на плечи толстовку. Временные модули не рассчитывались на людей с Bear, но вейвер, похоже, смог исправить это для себя. Белый свет освещал спокойное лицо, грудь мерно вздымалась. “Тоже не любишь спать в кладовке?”

Вязиницына двинулась к холлу, чтобы по своему обыкновению сесть у огромного светлого окна и порисовать перед сном.

* * *

Вудвейл, 2550-06-04 20:32

Следующие два дня выдались действительно тяжелыми. Позавчера они с Гейлом и Спаррманом провели за черновым планом базы, а вчерашние сутки Малиника с Ани просидели в лаборатории, обрабатывая собранные ею пробы. Ван Уик проделала огромный труд: в привезенных контейнерах были даже образцы с обеих полярных шапок, а в планшете ― тысячи фотографий того, что добыть не удалось, включая как минимум двухметровых моллюсков типа аммонитов, великое множество самых причудливых насекомых, и несколько изображений той гигантской твари, что Вязиницына заметила при спуске с орбиты.

Сейчас она снова на орбиту поднималась, только вот любоваться пейзажами Вудвейла теперь не было времени. Ани тоже собиралась полететь, но буквально валилась с ног, так что Малиника отправила ее отдыхать, а сама, проглотив капсулу стимулятора, забралась в кабину маленького модульного тягача и уткнулась в планшет, спешно заканчивая отчет.

За штурвалом сидел Ямакава, такой же напряженный и вымотанный. Вейверы сновали по всей планете, собирая детальную информацию о геологии и поведении полей планеты. Приятным сюрпризом для биологов стало то, что они не ограничивались картографической съемкой. Коллекцию фотографий пополнили несколько очень интересных ландшафтов с точными, насколько это возможно без полной группировки навигационных спутников, координатами. Сам Ямакава никуда не летал, тоже днями напролет торчал во временном вычислительном центре, собранном, как и лаборатория, в одном из контейнеров. Конечно, восемнадцать человек не могли за разумное время обыскать планету с полноценной биосферой, поэтому Алия, руководившая планом разведки, тщательно отбирала наиболее перспективные зоны. Барабур и Ямакава периодически устраивали импровизированные совещания на солнечном пригорке возле контейнеров. Наблюдать за планетологами было очень занятно. Вернон садился, подгибая под себя одну ногу, Алия со спины опиралась руками на его огромные плечи, и они вместе что-то обсуждали в ее планшете. Иногда она сидела у него на коленях, иногда они просто валялись бок о бок на теплой скале. Это выглядело странно, но вместе с тем ощущение того, что они пара, не возникало ни на секунду. И, в отличие от остальных вейверов, Ямакава держал дистанцию даже с собственным муравейником.

Малиника поняла, что уже не в состоянии разобрать, что за цифры перед ней на экране, и демонстративно перевернула планшет экраном вниз. Лидер планетологов, заметив этот жест, тепло улыбнулся из своего кресла. Лина улыбнулась в ответ. Она знала его уже десять лет, и от Ямакавы у нее всё время возникало ощущение, что все демонстрируемые им эмоции, будь то язвительный сарказм или искреннее участие, все они ― всего лишь тонкий слой воды на прочном льду, под которым скрыта бездна его реальных переживаний. “Мир считает тебя своим другом. Интересно, хотя бы с ним ты можешь быть настоящим?”

Тем временем Ямакава подключил тягач к информационной сети основного корабля, и включил автопилот. Маленький звездолет развернулся, аккуратно стыкуясь к одному из выведенных на внешнюю обвеску контейнеров. В него уже загружена очередная партия оборудования для спуска на планету. “Надеюсь, нам не придется ночевать на станции”. К створкам шлюзов с обеих сторон кабины подключились гибкие рукава стыковочного отсека, и через минуту оба космонавта оказались в коридоре главного звездолета. Здесь, в более ярком освещении, лидер планетологов выглядел еще хуже: бледный, с ввалившимися от усталости, покрасневшими глазами.

– Надеюсь, я выгляжу хоть немного живее, ― уныло буркнула Вязиницына.

– Если честно, то навряд ли, ― с каменным лицом ответил вейвер.

Оба тихо и грустно усмехнулись, и направились в комнату совещаний.

После переселения примерно пятидесяти человек на планету, часть бывших кают разгородили, чтобы освободить место под другие нужды: мастерские, лаборатории, склады. Комната совещаний по площади занимала примерно полторы бывшие каюты, и назвать ее уютной или хотя бы удобной язык не повернулся бы даже у средневекового аскета. В центре стоял самый маленький стол, какой только был на корабле, и даже несмотря на то, что Габа снес ему углы, сделав из квадратного восьмиугольным, он занимал слишком много места. Вокруг него толпилось стадо пластиковых табуреток. Сильвергейм и Ямакава тут же задвинулись по разным углам крохотного помещения, но оно всё равно оставалось слишком тесным для девяти человек, собравшихся в нем. Дебора и вовсе осталась стоять, облокотившись на широкое плечо своего руководителя. Весь стол достался Малинике, куда она положила свой планшет, настраивая отображение на большой настенный экран, а Лидия заботливо пристроила стакан с водой.

На слайде появилась схема терраформирования.

– Так, сначала краткое введение в подход к терраформированию, использовавшийся в эпоху Ковчегов. Во-первых, чтобы сделать мир пригодным для полноценной колонизации, должен быть выполнен ряд начальных условий, а именно, планета должна быть железно-каменной, в зоне обитаемости, с азотной, а лучше – кислородной атмосферой, которую гравитация и магнитное поле в состоянии удерживать. Это редкое сочетание, но вполне встречающееся. В идеале на планете должна быть вода и своя одноклеточная жизнь, это начальный, нулевой слой биосферы. Во-вторых, терраформация ― это заселение пригодного мира определенным набором специально подготовленных биологических видов, по большей части весьма просто устроенных и мало специализированных. Особенно это касается животных, эффективно заселять планету слонами и павлинами невозможно. Чтобы стимулировать видообразование, весь инвазивный биом модифицируется таким образом, чтобы увеличить скорость мутаций. Заселение производится в три слоя, между которыми необходимо выдерживать довольно длительные временные промежутки. Сначала высевается база из быстро размножающихся или достаточно неприхотливых видов, в основном продуцентов, которые не требуют длинных пищевых цепочек. Это водоросли, специальные быстрорастущие растения-почвообразователи, планктон из одноклеточных и некоторых простейших, грибы, некоторые беспозвоночные. На Ковчегах имелось несколько баз, под разные климатические зоны, упакованных в специальные капсулы, пригодные для десантирования с верхней границы тропосферы. В зависимости от планеты, на укоренение первого слоя уходит от двух лет.