пудингом. На калорийную трапезу приходят целыми семьями от мала до велика, и яблоку в пабах бывает что негде упасть.

Не питая пристрастия к еде вообще, а к английской кухне в частности, профессор Солнцев очень не любил питаться в общественных местах. Поэтому, за редким исключением, в пабах мы в основном потребляли жидкие продукты. Солнцев пил разливное светлое пиво, коего в каждом пабе всегда предлагается на выбор несколько сортов. Иногда профессор пробавлялся рюмкой-другой хорошего виски. Я попивала когда классическое пиво, когда английский эль, а когда вино или ликёро-фруктовые коктейли. О чём не могло быть и речи, так это о том, чтобы пить в пабах водку. Потому что в английских пабах продают ненастоящую водку и подавать её правильно не умеют. Конечно, в барной витрине вы непременно сможете узреть и заказать напиток под названием «водка», да только он вряд ли будет крепче, чем тридцать семь градусов. И подадут вам эту насмешку над великим русским напитком в разбавленном виде.

Как-то мы повели в паб на ужин наших гостей из Москвы. Как и принято у нормальных русских при встрече, мы заказали к столу графин с поллитрой водки. «Это невозможно, – отрицательно закачал головой официант. – Водку вы можете заказать только порционно, в рюмках по тридцать грамм». «Ну хорошо, а есть у вас какой-нибудь кувшин?» «Есть». «Тогда налейте нам в кувшин двенадцать рюмок водки, чтобы получилось три порции на человека». Официант исчез, недоумённо пожимая плечами. Через двадцать минут он вернулся с огромным кувшином, наполненным жидкостью и доверху набитым мелкими кубиками льда. «О нет, что же вы наделали! – удручённо воскликнула я – Разве мы просили водку со льдом?! Принесите нам, пожалуйста, нормальную, чистую водку!» С ещё более озадаченным видом официант унёс кувшин на кухню. Вылавливание льда из тридцатисемиградусной водки заняло у него ещё минут двадцать. В итоге встречу с русскими друзьями мы отмечали ледяной водой со слабым привкусом водки.

Какая бы публика нас в пабах ни окружала, представители низших или высших слоёв английского общества, её всегда отличала одна общая черта. Там, где англичан собирается больше одного человека, они говорят без умолку. Разница только в громкости разговоров, которая у рабочего класса в разы больше, чем у аристократов. «Как можно так трещать без остановки, о чём они всё время говорят?», – не уставал изумляться экономный на слова Солнцев. Желая просветить профессора о застольных темах английских бесед, я напрягала слух и старательно прислушивалась к речам за соседними столиками. И в очередной раз удивлялась тому, что я не в состоянии уловить сквозной смысл посторонней английской речи несмотря на моё, как мне часто льстят, блестящее знание языка. Бессмысленные обрывочные реплики на не связанные между собой темы – всё, что мне удавалось понять.

Спасибо писательнице Кейт Фокс, и здесь утешившей моё задетое самолюбие. Во-первых, «Англия, без сомнения, нация сплетников», говорит она. Сплетничают представители всех классов, сословий и полов. Сплетничают о дальних родственниках, сослуживцах, шоу-звёздах, известных лордах и членах королевской семьи. Куда уж мне уловить все эти местные реалии. Во-вторых, объясняет Кейт Фокс, в пабе монолог на одну и ту же тему в течение пяти минут иногда может быть расценен как признак излишней серьезности. Разговоры зачастую носят тот же характер, что и сеансы спонтанных ассоциаций у психотерапевта, протекая по замысловатому руслу, имеющему множество резких беспорядочных ответвлений. Реплика о погоде может спровоцировать короткий спор о футболе, в связи с чем кто-нибудь выскажет догадку о судьбе персонажа какого-нибудь телевизионного сериала, что приведет к обсуждению текущего политического скандала и так далее… Куда уж мне за всеми этими ассоциациями угнаться. Я лучше продолжу чтение книги.

В английских пабах я читала книги. В глазах местной публики странная русская мадам с толстой книжкой под мышкой, наверняка, выглядела весьма причудливо. Если что англичане в пабах и читают, так это газеты. В любом пабе нет-нет да увидишь одинокого джентльмена, сидящего за отдельным столиком, надёжно прикрывшись от посторонних глаз большекрылым разворотом печатной простыни.

Пенсионер Солнцев не ходил на работу и, сидя дома, только и делал с утра до вечера, что читал книги. В паб он приходил, чтобы отдохнуть от этого напряжённого занятия. А для меня пабное время было единственной возможностью для ежедневного чтения. Потому что в остальное время я работала или занималась домашним хозяйством.

Спасибо британским пабам, подарившим нам столько приятных и полезных возможностей. Для градуса, для отдыха, для самообразования. Для полного и в то же время безболезненного погружения нас, иностранцев, в британскую действительность.

Каково нам теперь без пабов

Британские пабы – это то немногое, о чём мы с Солнцевым скучаем, вернувшись на родину. Культура общественного пития в России до британской пока явно не дотягивает. По крайней мере, в той загородной местности, где мы поселились жить, приличную пивную днём с огнём не найти.

Справедливости ради, два кафе-бара всё же имеются, и оба находятся рядом с местной железнодорожной станцией. И в том, и в другом кафе предлагают только один вид разливного пива. Жигулёвского светлого, хочешь пей его, а хочешь нет. И в том и другом кафе бармены неулыбчивы и смотрят на тебя так мрачно, будто ты подошёл попросить у них тысячу рублей, а не купить кружку пива.

В одном кафе из динамиков на всю мощность грохочет музыка в стиле поп или рэп. Непонятно, для кого эта музыка играет, поскольку посетителей здесь чаще всего никого нет, кроме нас. В моей вежливой просьбе хоть немного приглушить звук бармен, смерив меня высокомерным взглядом, мне отказал. Наша музыка, как хотим, так её и играем, и вообще она помогает нам зазывать клиентов с улицы.

В другом привокзальном кафе темно и неуютно. И разливного пива давно не завозили. «Пиво только в бутылках», – в который уже раз строго объявляет нам молоденькая барменша кавказского вида. «Вы вообще когда-нибудь ещё будете разливное пиво продавать?» – интересуюсь я у неё. «Нет!» – уверенно мотает головой девица. «Почему же нет?» – изумляюсь я. «Потому что нам пиво кислое всё время привозят!» – отвечает барменша.

В таких условиях и закиснуть недолго. Не съездить ли нам обратно в Англию попроведать родные пабы?

Об английских пауках

Англия оказалась на удивление паучьей местностью. Причина, очевидно, во влажном и относительно тёплом климате страны. Паукам здесь живётся комфортно. В сельской местности и на нижних уровнях городов их кишат несметные полчища. Паутиной повсюду оплетены деревья и кустарники, окна и стены зданий, уличные скамейки, деревянные и чугунные ограды, зеркала автомобилей.

Что хуже всего, паутиной покрыты все углы и поверхности в жилых домах. Сколько их не пылесось и не смахивай тряпкой, через три дня ровно на том же месте возникает новая паучья сеть. С упрямым членистоногим, нагло покачивающимся в центре липкого кружевного узора.

Я всегда побаивалась пауков. На туманном Альбионе мой страх разросся до размеров маниакальной арахнофобии. За пределами нашего жилища я ещё как-то могла справиться с этой болезнью. Страшных паукообразных можно было попытаться обойти стороной. Непрошеные гости в моём собственном доме наводили на меня леденящий ужас.

Будучи учёным естественных наук и относясь к ползающим существам без излишней нервозности, мой муж Солнцев поначалу недоумевал, как взрослый человек может панически бояться такой ерунды. «Ну что ты истошно верещишь, английские пауки абсолютно безобидны. Не кусаются, не жалят и не прыскают ядом». Но вскоре профессор понял, что если к моей слабости не относиться сочувственно и не избавляться от пауков в поле моей видимости, то может произойти катастрофа. От испуга меня попросту может хватить кондратий. Не желая безвременно овдоветь, мой супруг стал вместе со мной носиться за пауками по дому и безжалостно их ликвидировать.

Страшнее всего были огромные, размером с куриное яйцо первой категории, чёрные пауки. Эти живоглоты из семейства крестовиков очень даже любят селиться в английских жилых помещениях, поближе к человеку. Сидишь, бывало, вечером на диване в гостиной, душой