чуда. Из-за стола я вылезала с легкой грустью, понимая, что большая сумма уйдет на организацию Снежного дня. Благоразумнее было бы отказаться от идеи праздновать его, но я не могла, слишком уж больно было моему сердцу. У нас с Нюркой в центральный день зимы всегда была украшенная ель в комнате и подарки под ней. Матушка-настоятельница никогда не обделяла своих воспитанниц.

С собой со стола я прихватила чашку чая и несколько конфет, чтобы угостить Ральфа перед сном. Мужчина лежал в гостиной на диване, свернувшись калачиком. Ему не хватало места, чтобы выпрямить ноги.

– Ральф? – тихонько позвала я, чтобы убедиться, что мужчина не спит.

Он вяло повернул голову в мою сторону, с трудом сфокусировал взгляд и улыбнулся.

– Чаю я бы и правда выпил. Просто не мог встать, все мышцы сводит. Ты извини, я обычно не жалуюсь…

– Жаловаться – это нормально, – улыбнулась я в ответ. – Я еще конфеты тебе принесла. А вообще, знаешь, давай ты сегодня поспишь в моей комнате? Мы с Нюрой переночуем на диване.

– Он не очень удобный, – покачал головой Ральф.

– Мы маленькие и худенькие, нам хватит места.

– Я не стану отказываться, – мужчина глянул на меня, прищурившись. – Уверена?

– Более чем!

Ральф выпил чай, съел конфеты, поблагодарил меня и Эллада, детям пожелал добрых снов и ушел спать. Потихоньку дом погружался в тишину.

И только Нюрка, которой пришлось спать, лежа вплотную ко мне, ворчала:

– Надо было на полу ему постелить.

– Слишком холодно, – вздохнула я, пытаясь заснуть уже добрых полчаса.

– А мне нужно больше места. Завтра мы уже вернемся в свою комнату, да?

– Если Ральфу станет легче.

Подруга проворчала что-то еще, но вскоре засопела. Уснула и я, проводив взглядом полную луну, теряющуюся за густой снежной тучей.

А проснулась от возни прямо на мне. Нюрка запуталась в одеяле, пихнула меня локтем в живот. Возмущенно крякнула и наконец слезла с дивана.

– Так, все, – заспанная подруга откинула за спину каштановые кудри. – Я иду искать новый паровой котел. И не отговаривай меня!

Подруга умчалась, даже не умывшись. Часы показывали семь утра, и я сомневалась, что она найдет дорогу в мастерскую. Наверняка побродит по улице и вернется. За окном повалил густой пушистый снег, в доме стало чуть светлее и уютнее, и я наконец-то провалилась в глубокий сон.

Нюрка не вернулась ни через час, ни к обеду. Воспитанники не волновались, они не понимали, куда унесло девушку, но думали, что сбежала назад в монастырь. Эллад и Ральф мою подругу тоже не знали и были на стороне детей. А я, прожившая с этой девчонкой бок о бок с самых пеленок до двадцати шести лет, была уверена – что-то случилось.

В приметы никогда не верила и над Нюркой вчера смеялась. Но когда уже после обеда дверь содрогнулась от тяжелого удара дверным молотком, мое сердце замерло.

– Открывайте! – басовитый голос был мне знаком.

Я бросилась к двери, отодвинула засов. Мастер, который на днях приходил к нам чинить отопление, стряхнул с шапки пушистые снежинки,

– Не ваша девка? – спросил он, указывая через свое плечо. – Кажись, она ко мне с утра приходила, просила котел для приюта сделать.

На негнущихся ногах я обошла мужика и вскрикнула. На толстом одеяле, расстеленном у двери, лежала бледная Нюрка. Синие губы кривились, глаза были плотно закрыты.

– Замерзла? Случилось что? Она спит? – шепотом спрашивала я, вдруг потеряв способность говорить обычным тоном.

Мужик стянул с головы шапку, смял ее в руках.

– Так померла она. Я ее уже такую нашел.

ГЛАВА 10

Он говорил что-то еще, но я уже не слышала. Звуки доносились словно сквозь толщу воды. На мой крик сбежались Ральф, Эллад и дети. Кто-то трепал меня по плечу, пытался обнять. Ральф по какой-то причине грубо разговаривал с мастером, а я, упав на колени, ползла к телу.

– Нюра? – позвала подругу едва слышно. – Ты ведь не могла умереть?.. Нюра!

– Агата, она тебя не слышит, – раздался надо мной голос Эллада.

– Слышит! – взвизгнула я, крепко-крепко прижимаясь лицом к груди подруги. Обхватила девушку и стиснула в объятиях. – Нюра?

И снова звуки стихли. Кто-то кричал, не сразу до меня дошло, что я сама. Горячие слезы обжигали холодные щеки. Я гладила Нюркины руки, околевшие пальцы, и торопилась растереть их, пока не стало поздно.

Ральф подхватил меня на руки и понес в дом, усадил в кресло у камина. Мастер и Эллад схватили плед с обеих сторон, занесли Нюру внутрь и уложили на диван, после чего гость ушел. Дети столпились у тела, Эллад старался увести их в комнату, но Мэй ругалась, и он сдался. Ральф все еще крепко обнимал меня за плечи, стоя за спинкой кресла.

Картинки перед моими глазами сменялись одна другой: Мэй принесла чай и печенье. Кайл и Рил рисовали для меня цветы и показывали картинки, желая развеселить. Пирси сидела у моих ног и что-то очень быстро говорила, а я невпопад кивала. Отмерла, только когда девочка вдруг поднялась и обняла меня.

– Нюра в лучшем мире, – сказала она, прежде чем развернуться и уйти.

Я осталась одна. Потом гостиная вновь наполнилась воспитанниками. Эллад куда-то уходил из дома, приходил, потом снова уходил. Вернулся, когда за окнами уже стемнело. Они что-то обсуждали с Ральфом, я не слышала. Мне было все равно.

– Нюре нужно организовать достойные похороны, – хрипло сказала я, и шумные разговоры в гостиной стихли.

– Мы позаботились об этом, – спустя секундную паузу отозвался Эллад. – Я нашел место для ритуального сожжения, а Ральф все оплатит.

– Не волнуйся, пожалуйста, – сказал Ральф. Дотронулся до моей руки и заглянул в глаза.

Тепло его взгляда чуточку согревало, и я позволила увести себя в спальню, чтобы до утра забыться. Лежала на кровати и бездумно сверлила взглядом потолок. Лучше бы я вчера уступила место на диване Нюре, а сама легла на полу! Тогда бы ей не пришлось идти ранним утром неизвестно куда. А куда она ходила? Что могло случиться с