С той минуты как папа вытолкал меня из моей теперь уже бывшей квартиры, жизнь завертелась как барабан револьвера, с единственной пулей. Вот только у меня было жуткое убеждение, что мне «повезет» и выстрел станет летальным, правда с небольшой задержкой, ведь на курок я нажала сама в тот момент, когда вошла в комнату для гостей в одном лишь халате на голое тело. А может раньше?

Папа запихивает меня в свою машину и гаркнув охране, чтобы ни на минуту меня не оставляли, отдает приказ отвести меня домой.

Как только меня привозят домой, Дима, начальник папиной охраны лично провожает меня в мою комнату и при мне ставит у дверей своих парней, чтобы следили за мной и не позволяли шататься по особняку.

Намек весьма недвусмысленный, и я скрываюсь за дверью, борясь с диким желанием разрыдаться на глазах у охраны.

Душ хоть и горячий, но меня все равно продолжает трясти, и я стою под обжигающими струями, пока кожа не краснеет. Выхожу настолько размякшая, что едва доползаю до кровати и тут же без сил падаю на нее и отключаюсь.

И как оказывается — сон — это самое приятное, что со мной случается за этот день, потому что после обеда папа залетает в комнату и велит мне собираться, потому что он все утроил, и мы сейчас же едем в клинику, чтобы устранить результат моей тупости, цитата.

Сомнений нет, он договорился, чтобы мне вернули девственность, вот только папа не учел, что до свадьбы еще около трех недель и это очень большой срок, чтобы я могла выдумать еще сотню вариантов, только бы это торжество сорвать.

От моей комнаты до машины за мной как приклеенные следуют два охранника, они черными тенями шагают сзади, подавляя меня одним своим присутствием. В машине всю дорогу царит давящее молчание, но может это и к лучшему, потому что папа сидит рядом на сиденье и смотрит в окно. Впервые я вижу, чтобы отец не рылся в планшете или не разговаривал по телефону. Он постоянно занят, но сейчас отчего-то молчит и задумчиво барабанит по колену пальцами. Но это все же лучше, чем ор, от которого закладывает уши и скребет под ребрами.

Клинику папа выбрал частную, машина въезжает во двор больницы, когда поднимается шлагбаум у ворот и останавливается у широкого крыльца, явно предназначенного для персонала.

Из машины я выхожу, дрожа как осиновый лист. Два охранника как палачи следуют за мной, им не хватает только треугольных капюшонов с дырками для глаз, хотя и без этого ощущения что меня ведут на казнь пиздецовые.

У кабинета они останавливаются, а я застываю, боясь взяться за ручку.

— Живее, Ангелина. Представь что там твой хахаль, — слова отца заставляют меня залиться краской. Не поднимаю головы, но и без того ощущаю короткие взгляды охранников, которые старательно сохраняют профессионализм, хотя ситуация не типичная. Папа никогда не вел себя так в присутствии подчиненных.

Давлю на ручку и дверь поддается. Медленно вхожу в кабинет, чувствуя как ладони скользят по металлу потому что до жути вспотели.

— Добрый день, Ангелина, — женщина врач приветливо мне улыбается и поднимается из-за стола. — Пожалуйста, располагайтесь, сейчас я задам вам пару вопросов и мы сможем приступить.

Проницательные глаза светятся теплотой, и я чувствую, как к горлу подступает ком, потому что меня накрывает совершенно неуместное желание уткнуться этой женщине в плечо и разрыдаться, но вместо этого я киваю и опускаюсь на кушетку. Врач не соврала: несколько вопросов, ответы на которые она пометила в карте были почти безобидными, а после мне было предложено раздеться и занять кресло.

Сама процедура занимает не более часа. Под местной анестезией боли почти нет, и как только все заканчивается, доктор одобрительно кивает и позволяет мне одеться.

Женщина направляется в смежное помещение и возвращается, когда я уже оделась.

— Пригласите, пожалуйста вашего отца, мне надо обсудить с ним один вопрос, — она все так же доброжелательна, и я позволяю себе на секунду расслабиться, эта женщина удивительно на меня влияет.

— Хорошо… — киваю и заставляю себя ответить на ее улыбку взаимной гримасой, а потом выхожу, и на меня как коршун налетает отец.

— Закончили?

— Да, папа. Тебя просили зайти, — отступаю и опускаю глаза чтобы избежать столкновения с его красноречивым упреком во взгляде.

Отец скрывается за дверью, и минут десять я просто стою и купаюсь в горькой обиде, и когда он выходит из кабинета я невольно оборачиваюсь и застываю, заметив на его лице озабоченное выражение.

— Свадьбу придется играть на этой неделе.

Спрашивать, почему же так скоро, не стала, просто не было сил, из меня будто все их выжали, и я превратилась в оболочку. Киваю и шагаю вслед за папой к выходу. Торопливые нервные шаги отца эхом отдаются от стен клиники и растворяются в атмосфере как звуки метронома. Я иду за ним опустив голову, голову и обхватив себя руками. Сзади как две бесшумных тени меня преследуют охранники.

Прекрасно Ангелина. Просто блеск. Ты девственница, и возможно беременна. Шикарный был план. Помимо того, что я навлекла на себя гнев отца, я еще и раздразнила зверя, за помощью к которому обратилась и теперь неизвестно чего ждать от незнакомца.

В машину мы усаживаемся как и раньше. Папа занимает место сзади рядом со мной, а охранники садятся вперед. Не могу стряхнуть ощущение, что на руках и ногах кандалы, хотя запястья и лодыжки ничто не отягощает, но кажется будто сделай я одно неверное движение услышу звон цепей.

— Да, слушаю, — папа отрывисто бросает в трубку, а потом услышав голос по ту сторону провода, он вздрагивает и его мимика неуловимо меняется. Он продолжает беседу слегка заискивая перед невидимым собеседником. — Конечно, Арман, узнал. Рад слышать.

Он молчит, слушая что ему отвечают, а я против воли вслушиваюсь, но не могу различить слова, лишь негромкий отрывистый баритон в трубке на который папа кивает и его лицо буквально светлеет на глазах.

— Конечно, проблем нет. Это можно устроить, — еще несколько секунд папа молча кивает, а потом отключается попрощавшись так, словно собеседник только что пожелал ему счастья и здоровья.

Делаю вид, что смотрю на пейзаж за окном, но сердце уже выбивает барабанную дробь, а в висках стучит в такт его ударам. Что-то неладно.

— Благодари Бога, Ангелина. Все происходит даже лучше, чем я рассчитывал! — нотки облегчение вперемешку с легким злорадством режут по ушам, и я невольно поворачиваются к отцу, в ожидании, что он объяснит причину своего хорошего настроения. А он будто только этого и ждал бросает на меня высокомерный взгляд и выпаливает. — Ты выйдешь замуж сегодня.

— Сегодня? — меня подбрасывает на сиденье и глаза распахиваются так что становится больно. — Но ты сказал…

— Не важно, что я сказал, — отец отмахивается, переводит взгляд на водителя и отдает приказ. — Дима, к Хасановым. Нас уже ждут.